Княжна - Кристина Дубравина

Она кивнула. Ход секундой стрелки на часах в гостиной, что в тишине казался оглушающе громким, поторопил. Девушка чуть отодвинулась и, подняв на Витю взгляд из-под ресниц, взялась застегивать верхние его пуговицы.

Пчёлкина этот взор, в котором смешались забота, спокойствие и явная симпатия, мог повязать его по рукам и ногам. И сомнений, нравилось ли это Вите, из раза в раз становилось всё меньше, количеством своим приближаясь к нулю.

Он улыбнулся мыслям, взял Анну за руки, когда она ему воротник поправила, и сказал:

— Одевайся, выключай свет, газ и спускайся. Я пока пойду, машину заведу.

Витя не обманул — до Лубянки они добрались быстро. Пчёлкин даже никого не обгонял и не подрезал, когда вел автомобиль уверенно по проспекту, что с каждым проеденным кварталом приближал их к самому центру. Аня сидела справа от Пчёлкина, уже практически привычно занимая это место в его автомобиле.

За окнами «бэхи» пролетали здания Москвы, что чуть ли не с каждым годом всё больше и больше напоминала какой-нибудь западный мегаполис, о которых до перестройки никто не имел никакого представления, но перед глазами Князевой отчего-то были возле не постройки на Тверской.

Аня глаза закрывала — и вспоминала, как ночью тёмной с Витей целовалась, переползая с сидения пассажирского Пчёлкину на колени. Открывала, думая прогнать морок, но мыслями всё-равно оставалась в прошлом вечере. Воспоминания о тесноте на водительском кресле, дыханиях, одинаково сбившихся в единое, и помаде, скрасившей мазками их щеки, не исчезали и при свете дня.

Сердце щемило сладко, отчего Князева улыбалась глупо. Давно же такого не испытывала… Даже приблизительно. Уже как год точно, а то и больше, не крутились так сильно мысли вокруг одного человека.

«Не теряй себя только, милая», — тихо у себя попросила Анна. «Себя в нём не потеряй…»

— Тебе Белова не говорила, возле какого выхода будет ждать? — спросил Витя, заворачивая с Тверской улицы на Театральный проезд.

Аня малость нижними веками вздрогнула, когда за окном показался Большой Театр. На секунду нервные окончания вспыхнули искрами; стало вдруг страшно, что Пчёла мог как-то мысли её услышать, понять.

— Нет.

— Вижу её, — кинул Пчёлкин и, нарушая всевозможные правила вождения, развернулся на повороте. Анна с громким ахом, который сдержать не успела, вцепилась в общий подлокотник, едва ли не впуская ногти в руку Вити; центробежная сила нещадно занесла их в сторону, и Князева едва ли понимала, как мужчине удалось удержать руль.

— Витя! Аккуратнее!

— Всё под контролем, Анютка! — весело ответил ей Пчёла, перекрикивая шум Лубянской площади, возле которой круг навернул, и говор магнитолы.

Анна в ответ на него недовольно посмотрела, ощущая, как сердце кольнуло — ни то от манёвра Пчёлкина, ни то от этого его «Анютка».

Девушка посмотрела в открытое окно. Возле одного из спусков в метрополитен стояла Ольга. Она подпирала плечом фонарный столб и сумочку небольшую перекладывала из руки в руку, словно от её тяжести — вероятно, не сильно большой — у Беловой руки отнимались.

Витя подъехал к поребрику неподалёку от площади, остановил машину, с которой по скорости ни один другой советский автомобиль сравниться не мог. Не вынимая ключей, он девушке сказал:

— Посиди секунду, Анют.

Пчёлкин вышел из авто, обошел его спереди и девушке дверь открыл. Она бы соврала, если бы сказала, что это ей не нравилось, что такое проявление напускных высоких манер раздражало. Анна улыбнулась со смущением, будто Витя впервые ей из авто помогал выбраться, и приняла руку бригадира под удивленным взором заметившей их Ольги.

Князева жене Сашиной успела махнуть, поставив ногу на асфальт. Она обернулась лицом к Пчёле, когда поняла, что надо прощаться до самого, дьявол, вечера, и посмотрела Вите в глаза, чуть задирая подбородок.

— Спасибо, что подвёз.