Княжна - Кристина Дубравина

Ей захотелось вдруг Витю придушить. Или, наоборот, чтобы он Ане воздуха глотнуть не дал.

Девушка чуть помолчала под внимательно-шутливым взглядом бригадира и, ощутив, как вспыхнула кожа под одеялом, кинула:

— Да ну тебя, Пчёлкин!

Он рассмеялся в звонкости, что собственная шутка особо порадовала, но быстро затих. Пчёла посмотрел на плечи Ани, что к нему развернулась спиной. Бо́льшего за баррикадой не увидел.

Витя перевёл дыхание. Шепнул:

— Спокойной ночи, милая.

Князева не ответила в первые секунды, но потом, носом зарывшись в подушку свою, сказала всё-таки с сердцем, стучащим где-то в горле:

— Сладких снов…

Девушка сдержалась, чтоб наволочку не закусить, чтоб не назвать Пчёлкина каким-нибудь мягким прилагательным, и лицо спрятала в руках. Витя того не увидел, и Анна, этим радостная, попыталась уснуть.

Пчёла же за спиной её долго лежал, в ночи разглядывая разбросанные по подушке волосы Князевой.

И тогда ему всё равно стало на смехотворность пледа, что лежал между ними стеной. Всё равно на осознание, что Князева в ответ в чувствах не призналась, что просто уснула, не целуя Пчёлу ночь на пролёт. Ведь Витя лежал в кровати с девушкой, которая успела поселиться в его голове, ароматов духов и воспоминаниями попасть в мысли, вплетаясь в молекулу ДНК.

И это в какой-то степени было куда интимнее секса, который Витя любил, откровеннее жарких движений и финалов, какие его только настигали.

Пчёлкин повернулся на другой бок. В сорок третьей квартире стало тихо.

Комментарий к 1991. Глава 14.

По сути, Витя Ане признался в чувствах. А она, по сути, ответила))

На данный момент работа является “Горячей”, что позволяет читателям по прочтении оценить главу при помощи стандартной формы.

Буду рада обратной связи, очень хотела бы обсудить с вами часть ??

1991. Глава 15

— Дьявол!..

— Чего ругаешься? — спросил Витя, подходя к девушке со спины.

Анна стояла у зеркала и закручивала тушью ресницы, молясь только о том, чтобы щеточка случайно не ткнула ей в глаз, чтобы слёзы не потекли. Она и так безбожно опаздывала на встречу с Ольгой, а тут ещё и глаз будет красный, как от конъюнктивита!..

Пчёлкин, у которого рубашка расстегнута была, обнял её за плечи, локтем упираясь во впадинку ключиц, и чмокнул девушку в висок. Луч солнца лежал на полу, грел ноги, отражался от нижней части зеркала, чуть слепя. У Анны губы большими от вчерашних поцелуев стали, и та радовалась, что Витя в шею целовать её не пытался; замазать потенциальный засос, похожий на тот, что сама Князева оставила возле кадыка Пчёлы, она бы не смогла, а надевать в почти что тридцатиградусную жару водолазку с горлом было явным самоубийством.

Пчёлкин улыбнулся ей через зеркало и погладил большим пальцем по плечу, неприкрытому лямками платья. Князева на него в ответ посмотрела, губы поджимая, чтоб не лыбиться слишком широко и оттого глупо, докрасила, наконец, несчастные ресницы и наклонила голову, проверяя, чтобы тушь на веках не отпечаталась.

— Я опаздываю. Сильно.

— Тебе куда?

— На Лубянку, — сказала девушка, надеясь, что не спутала площадь у Большого с Дубровкой — у неё отчего-то ещё со школы эти места были одним и тем же — и потянулась к косметичке, сменяя тюбик туши на помаду.

В то утро Аня не красным губы красила, а чуть розоватым блеском пользовалась.

— Так давай подвезу, — предложил Пчёла и чуть раскачался на месте, вместе с собой и девушку покручивая, как в подобии школьного медляка. Она кивнула с приоткрытым ртом, прокрасила губы вблизи слизистой, и потом на плечо мужчины запрокинула голову.

Витя на неё сверху посмотрел и коротко поцеловал в носик.