Княжна - Кристина Дубравина

— Поздно уже, — она смогла саму себя в последний миг исправить и закончила мысль с замершим сердцем: — Пойдём.

— Куда?

Он девушку взглядом проводил, когда Князева на полуваттных ногах дошла до дверной арки гостиной, и развернулся. Поджилки дрогнули так, что, наверно, держал бы Витя что-то в руках, то уронил бы обязательно.

Анна меньше, чем на миг, подумала, что слишком высоко саму себя оценила. Взявшись за косяк, чтобы не упасть, почти спокойно мотнула головой:

— Спать. Отдыхать. Поздно ведь.

— Ты в одной кровати со мной будешь спать? — спросил Пчёла и голоса своего не сразу узнал. Слишком низко прозвучал тембр, привычный с восемьдесят восьмого года.

Князева почувствовала, как кровь, прибившаяся к щекам, по температуре стала сходной с кипятком, но в упрямстве, которое только сама смогла понять, сказала:

— Не будешь же ты спать, как пёс дворовый?..

Витя всё понял. Ему показалось, что где-то далеко-высоко над Москвой бахнул салют, какой обычно не запускали ни для какого праздника. Он коротко сжал кулаки, позволяя себе только такую роскошь, и за девушкой пошел, параллельно ударив по выключателю.

В гостиной стало темно.

Когда он подошёл к двери спальни, то Князева уже собрала покрывало в единую баррикаду, какую положила по середине кровати. Пчёлкин на миг дар речи потерял, желая только усмехнуться; мама, да так дети в детском саду уже не делали лет как десять!..

На деле Витя прошелся к Анне со спины. Она распрямилась и раньше, чем бригадир спросил что-либо, сказала совершенно спокойно:

— Кровать большая. Места двоим сразу хватит, даже с «границей».

Тогда Пчёле ещё сильнее захотелось расхохотаться. Сказал бы ему кто три месяца назад, что он будет с девчонкой, которая ему нравилась сильно, в одной кровати лежать, но с баррикадой из подушек и одеял, то покрутил бы пальцем у виска. Потому, что Витя, как правило, в постель с дамами укладывался для совершенно иных целей.

Но теперь, видимо, действительно, будет жизненный опыт такой.

— Надежнее защиты, конечно, не придумать, — поддакнул Пчёлкин и, проведя кончиками пальцев по изгибу Аниной талии, направился к левой половине кровати.

Смеяться хотелось чуть ли не в истеричном припадке от осознания, что он действительно собирался спать с Анной, но спать в самом безобидном смысле этого слова.

Князева усмехнулась ему в ответ, чувствуя, как порохом взрывались нервы от короткой ласки мужской ладони. Она проверила окно, развязала узелки халата мелко трясущимися пальцами.

Она повела плечами, снимая с себя халат, в майке и шортах оставаясь. Сидящий на кровати Витя смотрел на неё, на Княжну свою так, наверно, ни один мужчина не смотрел — с замершим взором, расширившимся зрачком и руками, пальцы которых сжались на каркасе кровати.

На сердце, несмотря на переживания, волнения, стало вдруг сладко от этого взора. Так ощущалась смесь дёгтя с мёдом.

Аня прошлась к кровати и залезла под одеяло, что кончалось ровно у баррикады из покрывала. Пчёлкин вздохнул, откровенно не понимая, как его жизнь вообще к такому привела, и вытянул из шлевок ремень. Брюки снимать не стал, чтобы девушку совсем не смущать, и лёг в постель.

Подушка под его головой пахла духами Князевой. Витя посмотрел в потолок, что вдруг стал казаться недосягаемым, и вздохнул снова. Он чуть помолчал, а потом мыслям своим усмехнулся так выразительно, что Анна спросила сразу:

— Что смешного?

— Да так, — мотнул головой Пчёла, но, услышав скрип каркаса слева от себя, пояснил обернувшейся на него девушке. — Просто интересно получается! Девчонки обычно на первом свидании не целуются, а мы с тобой в одной кровати спать будем.

Анна на миг затихла, а потом осознание происходящего настигло её холодом, отступая жаром. Ведь, по сути, Пчёлкин прав — он только сказал, что Князева нравится ему, и та уже пригласила в спальню.

«Твою же ж мать…»