Княжна - Кристина Дубравина

«Не вынесу», — подумала вдруг Князева, сжимая челюсти с силой, равной той, что приятно тянула низ живота. «Взорвусь»

Девушка прогнулась в пояснице, когда свободной рукой Пчёлкин, сглатывая скопившуюся в горле слюну и дыша заметно, скользнул за спину Анину, погладил. Он посмотрел на неё снизу, в первую очередь видя лишь запрокинутую назад голову, вздымающуюся от накатов жара грудь. Не встретив никакого сопротивления, мужчина провел кончиком языка ровно по контуру нижнего белья.

Князева снова изогнулась от сладостной пытки и перевела дыхание стоном.

Витя дёрнул щекой; пояс нетронутых брюк давил нещадно. Он руками трогал, гладил тело податливое, а Анна стонала так, что все его старания максимально нежным быть едва ли не летели в тартарары.

«Дьявол…»

Июльская жара, изнуряющая днём, стала казаться освежающей в сравнении с огнём, разгорающимся под кожей. Руки скользнули ещё ниже, огладили низ живота Ани, пальцы прошлись ровно по резинке в желании скользнуть за ткань белья, но Витя поцелуем спустился ещё ниже. Князева под ним дышала тяжко, не издавая ни лишнего звука.

— Ты очень мне нравишься, Княжна, — далеко не в первый раз признался Пчёлкин шепотом. Анна, вздрогнув почти блаженно, попыталась сказать, насколько связки позволяли, что и он ей нравился, но не смогла.

Рука мужчины опустилась ещё ниже, огладила самый верх внутренней стороны бедра, приподнятого, точно в приглашении.

Князева выдохнуть хотела, но проскулила тихо. Потом только, изогнувшись опять, сказала всё-таки:

— И… ты мне. Витя…

— Ты такая хорошая… — шепнул снова Пчёла и опять опустился. Губы оставляли дорожку полусырых следов, что кончалась сейчас у самых нижних ребёр девушки, а ладонь круговым движением прошлась по коже бедра. — Такая… моя…

Он мыслей подобрать не мог правильных, будто весь словарный запас Пчёлы вдруг сузился до двух-трёх прилагательных, какими Аню описать было недостаточно.

Поцелуй ниже. Рука снова огладила кругом так, что Князева подбила вдруг в нетерпении бёдра к мужчине. Его ладонь накрыла небольшое раздражение, оставшееся на коже от бритвы.

— Нравишься…

Бандит коротко сжал-разжал пальцы, словно те онемели, а потом средним и безымянным провёл по промежности девушки поверх ткани нижнего белья. Чернёнькие «бразилиана» сочетались с лифчиком такого же цвета; через ткань трусиков чувствовался влажный жар.

Аня едва ли не захлебнулась стоном и из-под прикрытых ресниц на мужчину посмотрела так, что тремор прошелся по плечам Вити.

Если бы под Пчёлой была любая другая девица, то он бы прямо в тот миг снял ремень, стянул бы им дамочке запястья, чтобы та не отвлекала внезапным желанием взяться за руки, и нагнул её. Но только Витя держался. Из последних сил.

Пчёлкин хотел Анну слишком долго, и именно из-за этого, вероятно, и был так обходителен.

Джентльмен ебучий.

— Нравишься. Сильно…

— Пожалуйста…

Аня хотела корпус приподнять, но рука Пчёлкина, придавливающая запястья к матрацу, помешала. Тогда Князева, чувствуя, как от смущения, почти что не ощущаемого за желанием стать единым целым, колени дёрнулись, сказала:

— Не тяни больше.

— Скажи, чего ты хочешь.

Низ живота не то, что тянуло — его давило в боли нетерпения, больше напоминающую резь. Аня, румянцем пошедшая от мыслей, касаний и слов, едва слышимых даже в полной тишине, посмотрела на Витю так, что рэкетиру неимоверно захотелось поцеловать Князеву. Взять её ласково под поясницу, перевернуть так, чтоб девушка бёдра ему оседлала, и… блять, раствориться в Князевой — во всех смыслах.

Но он сдержался. Опять. Продолжая в глаза смотреть, мужчина кончиками пальцев подцепил резинку нижнего белья и потянул чуть вниз так, что оголились бедренные косточки. А потом — ещё миг немого диалога одними взглядами, что говорили куда больше, чем слова, и трусики сползли ещё ниже.

— Я хочу, чтобы ты был ближе.