Княжна - Кристина Дубравина

Девушка кивнула в знак благодарности и припала к фужеру с такой жадностью, словно думала жажду утолить. Мягкий кисловатый алкоголь прошёлся по внутренней стороне щёк, нёбу, которое от сухости едва не пошло трещинами, и быстро скатился в пищевод.

Чувство опьянения вернулось бумерангом, дав по виску пульсацией.

Стоило принять это за первый «звоночек», который ближе к завтрашнему утру мог похмельем отозваться. Анна, подумав, что если и будет ей плохо, то лишь завтра, только зажмурила глаза в удовольствии и не оторвалась от бокала, даже когда бармен выразительно усмехнулся.

Князева глотнула вина, уверенная, что стук чьих-то ботинок ей почудился. Только вот не могла ослышаться, когда девушке сказали, почти мурлыча:

— Надеюсь, мадмуазель Князева, вы позволяете себе пить только хорошее вино.

Когда Анна услышала картавость во французских словах, от которых у неё к десятому часу уже заметно дёргался глаз, то сердце рухнуло вниз, ударяясь и качая кровь где-то в районе кишок.

Она позволила себе моргнуть глазами в надежде замедлить пульс. Потом отставила бокал и думала обернуться на каблуках, с каких, к собственному счастью, не падала даже после изматывающего дня.

Но раньше, чем взглянула на подошедшего к ней мсье Делажа, почувствовала его руку на спине — прямо там, где лопатки оголялись. Самый край платья.

Француз посмотрел на неё с каким-то странным вниманием — так разглядывали вещи одновременно интересные и равнодушные. Князева серых глаз Амори перед собой не видела; все органы чувств, от осязания до слуха, обратились на руку мсье Делажа, покоящуюся на верхних позвонках.

Анна была уверена: ещё пара-тройка секунд этого касания — и на спине останется уродливый шрам, повторяющий очертания пятерни криминального авторитета из Парижа.

Она не знала, заметил ли мужчина на её лице какое-либо недовольство или отвращение. Делаж всё тем же взором поверхностного интереса взглянул на тонкую серебряную цепочку Князевой, а потом повернулся к бармену, с таким же поверхностным интересом натирающим бокалы, и по-французски указал ему налить стакан виски.

Юный мальчишка, услышав незнакомый язык, на Анну взглянул практически с мольбой. Она подсказала:

— Виски, сто, — и почувствовала, как язык потяжелел, отказываясь шевелиться и воплощать мысли в слова.

Решила списать это на руку, прикосновение которой могло по тяжести сравниться лишь с крыльями горгулий, сидящих на вершинах собора Парижской Богоматери, и снова взялась за ножку своего бокала.

Делаж держал ладонь вопиюще долго и отпустил лопатку Князевой, только когда бармен с бейджиком на имя «Василий» налил французу стакан виски. Она же сама обернулась через плечо в надежде встретить взгляд кого-либо из бригадиров или охраны Белова, но жест своего беспокойства ловко спрятала за поправлением локонов.

Из-за дверей приоткрытого зала слышались голоса двоюродного брата, Макса и Космоса.

«Дьявол»

— Где ваши сопровождающие, мсье Делаж? — спросила Князева и через миг только от своего вопроса поняла, что поинтересовалась вещью, которая её никак не касалась. Она обернулась обратно и на взгляд француза, прикованного к запястьям своим, наткнулась.

По спине и, в особенности, на месте, где лежала рука Амори, выступила бусинками испарина.

— Я их отпустил до завтрашнего утра. Они изъявили о желании посмотреть Москву.

Князева дёрнула уголком губ, давя усмешку; как-то нескладно получается. Отчего же Делажу такая охрана, за которую он не держится особо? Раз бугаи так его «берегут», то, может, Амори вообще в Хименесе и де Фарсеас необходимости не видит? А с собой их взял только для вида, статуса?

Амори её усмешку растолковал иначе и, чуть наклонив голову вбок, спросил:

— Думаете, не стоило?

— Думаю, что это не моё дело.

Делаж расхохотался низко, как не смеялся ни один злодей из фильмов ужасов, и протянул излишне тягуче: