Княжна - Кристина Дубравина

Короткий гласный звук сказал лучше других слов и фраз: Ирина Антоновна поверила.

Уголки губ в несимметричной усмешке дёрнулись вверх.

— А что же он тебя с собой не взял?..

— Да что мне там делать? — окончательно войдя в образ, цокнула языком Князева и поёрзала на месте в попытке поудобнее усесться на диване, который излишней мягкостью и был неудобен. — Я не знаю там никого. Да и Вите, думаю, тоже не было бы особого удовольствия со мной одной весь праздник просидеть.

— А-ну, перестань! — вдруг воскликнула Ирина Антоновна, тоном и интонацией Анне ужасно напоминая Яниса Петровича — её куратора и по совместительству любимого преподавателя, искренне злящегося на студентов только за их неуверенность в себе. До сих пор помнила, как профессор Князеву песочил, чуть ли не всеми правдами-неправдами запрещая сомневаться в своих силах и знаниях!..

И тогда мама Пчёлы точно так же возмущалась — словно мысль, что Аня её сыну надоесть могла, выводила Ирину Антоновну из себя.

— Глупости какие-то говоришь, право слова, Анечка!.. Витенька всегда, когда мы о делах твоих с Пашей спрашиваем, так про тебя заливается, что заслушаться можно. А глаза-то блестят!.. Поэтому, не думай даже об этом и езжай с ним в следующий раз обязательно. Вы молодые, когда вам гулять, если не сейчас?

Она улыбнулась почти искренне, не позволяя себе оголять зубы и не понимая, как сумела нарваться на комплимент. Аня только в смущении что-то неясное для самой себя протараторила, в ответ на что мама насела увереннее.

— …Ну, Анечка, как можно было? Сейчас сидишь одна без него, переживаешь… Ты не пыталась до него дозвониться? — спросила мама Вити и раньше, чем Князева успела придумать очередное вранье, девушке помогла, сама на вопрос свой ответила:

— Хотя Витя, наверно, не слышит…

— Да, скорее всего. У Капитонова — друга Валериного — программа свадьбы обещала быть очень интересной. Так что, им скучать там некогда!..

— Сейчас бы вот танцевала, отдыхала! — снова удрученно кинула Ирина Антоновна, и Анна тогда уже едва сдержалась, чтобы глаза не закатить.

Что же, можно подумать, пьянка на чьей-то свадьбе — даже свадьбе выдуманной — была важнее всего, что в стране, в мире творилось?

У Князевой горько-горько стало внутри, будто ей сердце кто-то молотым перцем натёр. И девушка в череде реплик Ирины Антоновны вдруг пообещала себе, что провода оборвёт, если то потребуется, но до Вити дозвонится. Остаток дня у трубки проведёт, но набирать будет, пока не ответят.

Надо, надо попробовать!..

Прощания Аня не запомнила. Она, загоревшись мыслями своими, что и душили в боли, и били по щекам, злобой заводя, на все слова Ирины Антоновны поддакивала. Не волновалась даже о вещах, с которыми соглашалась. Сбросила, когда Пчёлкина тихо в трубку сказала Князевой:

— Храни тебя Господь Бог, Анечка.

И после того плечами передёрнула, словно от упоминания имени Божьего всуе на спину ей лёг чей-то тяжелый взор, способный вывернуть душу наизнанку.

Девушка перевела дыхание, заглянула за стойку регистратуры, позволяя себе лишь на десяток секунд отсрочить череду звонков на хорошо знакомый номер.

Медсестра явно клевала носом, что-то калякая в бумажках, в обилии которых можно было затеряться. Она явно в разговор с Ириной Антоновной не вслушивалась, полностью поглощенная рисованием случайных узоров на полях, и, вероятно, другими беседами бы не интересовалась.

У Анны всё равно неприятно засосало под ложечкой. Мало ли, вдруг притворяется только равнодушной, а сама уши под медицинской шапочкой греет?..

Девушка поднялась на ноги и, оставляя на диване сумку, направилась к выходу по коридору, вдоль которого сегодняшним утром неслась, как на пожар.