Княжна - Кристина Дубравина

Воздух в лёгких будто схлопнулся. Князева замялась на секунду, думая, стоило ли мать Вити посвящать в подробности её местонахождения и причину, по которым Анна поздним вечером сидела в пустом родильном доме на окраине столицы. Потом пальцем провела по капроновым колготкам, проверяя, не поставила ли нигде случайную затяжку.

Ирина Антоновна, вероятно, всё равно узнает — рано или поздно — о произошедшем. Всё-таки, она в курсе беременности Ольги была, да и радовалась чуть ли не сильнее тёти Тани, которой даже сердце прихватило от вести, что осенью та станет бабушкой.

Но Белова рожала уже почти двенадцать часов. Если воды отошли утром, а ребёнок так и не появился на свет, то… всё могло проходить очень тяжело — как для матери, так и для её дитя.

«И надо ли такое — тем более, сейчас — слышать Ирине Антоновне? С её-то любовью за других переживать?»

Князева всё-таки прикусила язык, отгоняя свои переживания и мысли, насчёт которых её не спрашивали, и прощебетала певчим соловьём:

— Со мной всё хорошо, Ирина Антоновна. Я сразу, как узнала, домой с работы побежала.

Кто-то поблизости выразительно усмехнулся с её примитивного вранья — Анна уверена в том была. Даже голову вскинула, оглядываясь.

Но за спиной никто не стоял. Даже медсестра, девушке не понравившаяся своей наивной простотой, кажется, разговор Князевой не подслушивала. Вряд ли бы смеялась.

«Может, сама над собой смеюсь? Просто не замечаю..»

— Ой, милая, как я рада!.. — на выдохе воскликнула Пчёлкина. — Правильно сделала, что домой поехала! У тебя театр, вроде, возле Петровского парка. Там, конечно, спокойнее, чем на Остоженке, но, всё-таки, у себя хоть сердцу хорошо! Молодец, что поехала…

— Да, — откровенно глупо поддакнула Анна, не зная, что ещё матери Вити сказать. Затихла, думая только, чтобы Ирина Антоновна не задала вопроса, на который вранья бы придумать не смогла, даже если б очень того захотела.

Оставалось надеяться, что Пчёла матери раньше позвонил. Если у него, безусловно, появилась такая возможность.

У девушки пустой пищевод скрутился почти что в узел от мысли, что Витя не звонил. Что у него не было попыток связаться ни с Ириной Антоновной, ни с Аней, ни с кем-либо вообще.

«В порядке он», — кинула себе Князева с такой твердостью, словно тоном собственных мыслей думала прогнать дурные мысли, словно от её уверенности действительно зависел исход всех событий.

Как фаталистично глупо.

«Не знаешь, что ли, Пчёлкина? Он всегда выходит сухим из воды. Пора бы уже привыкнуть»

— Анечка!.. — проговорила Ирина Антоновна, и сразу по интонации её Аня поняла, что мама Пчёлы спросит. Она сдержалась, чтобы не сбросить вызов, потом не вешать на уши лапшу, приговаривая, что у них «связь оборвалась».

— А Витя-то с тобой? Вы вместе в квартире сидите?

— Нет, — честно сказала Князева.

Пчёлкина ахнула так, что, вероятно, осела на пол.

Аня же ногти пустила в шею себе, понимая, что враньём бы только скорее себе могилу вырыла. Ведь поняла быстро — если бы сказала матери Вити «да», то она бы попросила трубку сыну передать.

Тогда бы точно пришлось скинуть, но, вероятно, Ирина Антоновна ложь раскусила бы быстро. И только б сильнее стенать стала в неведении, где сын её.

Анна чувствовала, что каждым своим словом и шагом себя в угол загоняла. А потом Князева прикрыла глаза, себе приказывая думать активно, быстро, сочинить что-нибудь срочно, и пояснила всё-таки:

— Он с ребятами уехал на пару дней в Котельники. Там у Валеры давний товарищ по спорту женится, так он к себе на свадьбу всех их и пригласил. Даже Саша сразу с самолёта к ним поехал! Витя вчера вечером собрался, поехал, — и под конец кинула в удивленном оправдании:

— Я думала, он вам скажет!..

— А, — промямлила мать Вити, и Анна, хоть и почувствовала явные угрызения совести за обман столь доверчивой женщины, какой-то частью своей осталась довольна коротким аканьем.