Княжна - Кристина Дубравина

Завуалированный комплимент Ане сердце сильно сжал, будто его бечёвкой крепко, до боли, до кровавых мозолей перетянули. Девушка на Пчёлу посмотрела; синеглазый взгляд в сторону направлен был, но улыбка на скулистых щеках мужчине подарила ямочки.

Она ладонь, какую Витя обнимал, расслабила, пуская пальцы его в переплетение со своей рукой, и мягко кожей запястья о циферблат часов Пчёлкина потёрлась. Он в ответ боковым зрением на Анну взглянул в интриге, когда Князева проговорила, не боясь, как два года назад, показаться ему и самой себе отвратительно слабой:

— Спасибо, Витенька.

Вместо каких-либо слова Пчёла повернул к ней-таки голову и без сомнений поцеловал пальцы Князевой. Губами к ним прислонился, будто руки эти ему жизнь давали, и замер. За что благодарить его?.. Глупости. Он ничего сверх естества своего не делает, просто говорит, что думает.

— Всё будет, Княжна.

Ане от слов его будто шашку динамита промеж лёгких засунули. Тесно стало в рёбрах, а искры, летящие в стороны, напоминали горение бикфордового шнура, и никто, даже сама Князева не знала, что бы могло произойти, когда пламя бы дошло до пороха.

Она воздушный поцелуй ему послала, чтоб ни себе помаду не смазать, ни Вите щеки не раскрасить, и крепче сжала руку его, когда Уса, дежурящего неподалеку от пары, сменил Бобровицкий.

Второй звонок раздался, заглушая часть разговоров в зале, когда Пчёла одним взглядом спросил у секьюирити Аниного, чем он порадовать может. Вместо ответа Бобр только кивнул едва заметно и взором указал за перила балкона.

Витя нутром весь подобрался.

Пришёл, значит, сука эдакая? Откуда, мать твою, нашёл только смелости, совести как хватило?! Аня разгладила юбку на ляжках, чтоб та не задралась слишком высоко, и скрестила ноги в голеностопе, когда Пчёлкин перевёл дыхание с тяжестью, какой дышали подразненные красной тряпкой быки.

«Последний час живёшь, урод»

Свет в зале стал понемногу гаснуть.

1993. Глава 10

Для Анны ход премьеры стал чуть ли не самой жестокой пыткой, в сравнение с какой не шла ни одна дикость Средневековья.

Она, сидя в полумраке балкона в двух местах от Вагнера, пуленепробиваемое выражения лица которого могло подарить сердечный приступ, старательно держала спину не гнутой спицей и на сцену глядела. Когда Призовин, игравший роль простого парнишки с большой, чистой душой, в какую каждый уважающий себя засранец считал долгом плюнуть, вышел из себя и в рукопашной борьбе схватился с Сеченниковым, Карла аж на месте подскочила на эмоциях.

Аня же шевельнуться побоялась, будто была крючками пришита к обивке кресла.

Вообще, сюжет «Возмездия» был довольно примитивен — на скромный взгляд Князевой. Пьеса повествовала об убийстве, повлекшем за собой кровавую месть родных, близких, и закрутившим собой круговорот многочисленных смертей. Но «братве», которая и представляла основной контингент театра, подобная тема казалась извечной, святостью своей напоминала одиннадцатую заповедь из Библии.

После драки Миши и Васи, кончившейся убийством персонажа Призовина, откуда-то из амфитеатра донёсся громкий вздох, Князевой заменивший аплодисменты. Актёры, сменяя действие, лицом оставались строги в привычной концентрации, но Анна точно знала, что Призовин, лежа «мертвецом», высоко в потолок смотрел, сдерживаясь, чтоб не улыбнуться.

Момент, какой на репетициях труппе давался сложнее большинство других важных сцен, остался позади, да и встретился публикой молчанием, но не удручающим, не тяжелым, а таким, что Князевой задышалось проще.

Дальше — только финал.