Княжна - Кристина Дубравина

Аплодисменты чуть стихли. У Князевой в неясном подозрении ухнуло сердце, и брови сошлись у переносицы, взгляд её делая ни то напуганным, ни то напряженным. Она, так и не повернувшись к мужчине своему, к какому Бобр подошёл, о чём-то Анне не ясном уведомляя, облокотилась о перила.

Призовин вышел с Дианой и на немецком языке, на котором чуть ли не с детского сада говорил, продублировал для гостей фразу её:

— Die Schauspieltruppe «Soffittenlampen» bedankt sich aufrichtig für einen so herzlichen Empfang!..

— …Но всей этой постановки бы не было без одного человека…

— …Aber diese ganze Inszenierung wäre ohne eine Person nicht möglich gewesen…

Анна, видно, до сих пор овациями была оглушена — отчего иначе сошлись бровки у неё на переносице? Пчёла же догадался, и усмешка добрая нарисовалась на лице. Только рука, упавшая на плечо ему, вынудила пальцы на талии Князевой чуть напрячь.

Одним взором, какой удивительно быстро менялся в зависимости от темы разговора и собеседника, он обернулся к Бобру и спросил, в чём дело.

Тот негромко пояснил:

— Человек Белого сообщил, что перехватил звонок с телефона Бека. Он знает.

Витя кивнул. В горле, если и было сухо, то не от страха. От предвкушения, что могло показаться больным. Он повнимательнее посмотрел на зал с высоты в семь-восемь метров. Зрение у Пчёлкина было просто соколиное, что и позволило спустя десяток секунд напряженного наблюдения заметить в боковой ложе смутно знакомую лысую морду.

Бек разговаривал по телефону прямо сейчас. И Пчёлкин на излюбленный перстень мог поспорить, что знал, кто мог наркодиллеру звонить. Не иначе, как ментовская покрышка из Царицынского РУВД, которая галопом примчалась на поджог в баре Чертаново, где люди Бека лежали обгорелыми угольками.

Урод, его девушке изнасилованием грозивший, замахал руками так, что чуть по колонне ладонью не ударил в хорошеньком шоке. Вите же захотелось рассмеяться в злорадстве, какое понял бы, вероятно, лишь Бобровицкий.

«Сюрприз, сука! Или ты думал, что тебя, шакала, на место никто не поставит?»

— …Во многом заслуга принадлежит нашему театральному режиссёру… — продолжала мягко-мягко стелить Ларина в надежде, что при следующей постановке Князева учтёт не только потрясную игру Дианы, но и её добрые слова, произнесенные на весь театр.

«А если нет… пожалеет, стерва»

Призовин хмыкнул, но перевёл:

— …In vielerlei Hinsicht gehört unser Verdienst unserem Theaterregisseur…

Ларина, сладкий голос какой никак не вязался с образом девушки, выцарапавшей жизнь свою из лап смерти, взглядом нашла знакомое лицо на балконе. Указала раскрытой ладонью к Князевой, у которой лицо стало проясняться, подобно небу после дождя, и почти нараспев прощебетала:

— Анна Игоревна! Спасибо вам за труд! Без вас этого бы всего попросту бы не было!

— Frau Knyazeva!.. — начал переводить Миша, но присутствующие в зале немцы, видимо, по одним только возобновившимся овациям поняли, для кого вся эта речь затевалась. Труппа захлопала, свистя, и на балкон Анны Князевой обернулся зрительный зал.

У неё тогда отказались гнуться пальцы. Спёртое дыхание грозило асфиксией лёгких. Столько лиц, с высоты в десяток метров казавшиеся одинаковыми, и все, за небольшим исключением, смотрели в сторону балкона высокого.

Карла на языке, какой девушка в тот миг разучилась понимать, что-то подбадривающее ей прокричала. Князева слов плохо разобрала.

Аня с секунду постояла, не осознавая, в чём дело было, а потом всё-таки кто-то другой, не она явно, за саму Князеву распрямил ей плечи. И, вероятно, то было до ужаса цинично, но девушка чувствовала себя королём, вышедшим на балкон к своему народу. Душа ликовала. Громко, громче оваций.

Анна лицо сделала сдержанным и, наслаждаясь овациями, раскинула ладони над рукоплескающим залом.