Княжна - Кристина Дубравина

Напрашиваться на очередной комплимент Князева не собиралась. Хотя бы потому, что знала — самой бы хватило собственного осознания безукоризненности премьеры «Возмездия».

А всеобщие овации и одобрения были лишь бонусом — неимоверно приятным, но далеко не необходимыми.

Анна на тонких шпильках, в каких ей было не особо удобно, потянулась к губам Пчёлы. Смазывать помаду ужасно не хотелось, но не поцеловать мужчину тоже не могла.

Витя помог, руки ей на талию положил жестом, каким прошлой ночью держал крепко, чуть ли не до красных отметин. Князева коротко его поцеловала — будто искорки электричества пробежались по сантиметрам соприкоснувшейся кожи — и сразу же, посмеиваясь, большим пальцем принялась стирать следы косметики, мелкие, но очень контрастные на светлом лице Пчёлкина.

— Тебе идёт красный. Знал об этом?

— Догадывался, — подмигнул ей мальчишеским жестом Пчёла. Аня хохотнула в напуском оскорблении, будто не такого ответа ожидала, и опустилась на полную стопу, стуча каблуками.

— Домой поедем? Премьеру отметим, м?

— У нас, вроде, только коньяк. И то, ты его планировал на день рождение открыть, — задумалась девушка, обнимая предложенный ей локоть ладонями.

— Можем по пути заехать, купить что-нибудь, — пожал плечами Пчёла и двинулся неспешно к выходу. Бобровицкий вытянулся по стойке «смирно», так бы, наверно, и остался непоколебим, если б у него телефон не зазвонил. — Как насчёт вина? Сухого, м? Ты любишь такое. Красное.

— Я, к слову, больше белое люблю, — беззлобно усмехнулась Князева.

— Знаю. Но ты же сама сказала, что мне красное подходит, — подловил её Пчёлкин и под хохот Анны, что звонко даже для неё самой прозвучал, посмотрел на циферблат часов. — Ещё сорок три минуты до того, как не имеют права не продать.

Бобр с каменным лицом сбросил и с такой же непробиваемой физиономией подошел к паре, кокетничающей друг с другом в взаимном удовольствии:

— Ус сказал, что он в машине.

Аня чуть не задала совершенно резонный вопрос. На лицо Витино посмотрела, какое за секунды осунулось, сделавшись острым, и поняла тогда, про кого шла речь. Явно не про Усова Бобр говорил, а про человека, из-за угроз которого и охранял Князеву с начала октября.

Речь шла про человека, какого Пчёлкин обещал убить.

Девушка посмотрела перед собой, чувствуя себя почти что пристыженной. То, что стала свидетелем разговора, какой слышать должна не была, лежало на поверхности; дрогнула в натяжении аорта.

Князева, дав миг на подумать, оценить, насколько оправдано могло быть её касание, всё-таки рискнула. Положила вторую ладонь на пальцы свои, обнимая мужчину своего в осторожной ласке за локоть, а потом голову приподняла и от взора потемневших глаз вздрогнула так, что даже, наверно, со стороны было видно.

Нутро сжалось, скомкалось — будто чьи-то невидимые сильные руки думали выжать, как половую тряпку.

Анне хватило трех секунд и одного сердечного удара, чтоб понять: тогда она держалась не за «Витеньку», а за Пчёлу — криминального авторитета, способного на аферы самых разных уровней сложности и жестокости. Странный холод прошелся по коже — не тот мороз, от которого можно намертво замёрзнуть.

Если бы Князева сравнила это с чем, то назвала бы… летней прохладой. Той самой, что наступала ближе к сумеркам и дарила наслаждение после дневной знойности.

Витя дёрнул щекой жестом, какой никак не вязался в голове Аниной с мужчиной, называющим её разными нежными прозвищами, и спросил:

— Ус сам где?

— На позиции.

В напряжении по спине пробежался туда-обратно табун отвратительных мурашек — вдоль позвоночника лапками скребли жуки-скарабеи. Князева, молча, посмотрела на мужчину своего, осознавая всё более, чем ясно; до убийства последней фигуры группировки Бека, до лидера всей той шайки-лейки оставались какие-то минуты.