Солнце мое - Владимир Войлошников, Ольга Войлошникова

Перестроения бабушек происходили амплитудно, это почти как корабли в порту местами поменять. Наша баб Рая по молодости лет была довольно рослой (ну, по меркам голодных революционных и послевоенных годов) и довольно полной, но к восьмидесяти сильно «уросла вниз», а масса-то… Короче, наша по форме приближалась к идеалу. Баба Лида была посубтильнее, зато ножки у ней с возрастом скривились натурально колесом, и ходила она, сильно переваливаясь из стороны в сторону. Ох, бабульки.

— Оля, тут сумки ещё, — отступая от выхода напомнила баба Лида.

— Заберу, не переживайте. Баба, домой аккуратно заходи, порожек высокий, — я дождалась, пока наша бабушка совершит длинный проход вокруг металлической двери, и забрала пакеты, — Баб Лида, спасибо, что приютили!

— Да ты что, не за что… Рая, ты заходи!

— Ага!

Бабушка упёрлась руками в косяки и сконцентрировалась. Когда вам восемьдесят четыре, приходится, знаете ли, брать на особый контроль такие ответственные вещи, как преодоление препятствий. Так-так, первая нога бодро перешагнула порог, вторая тоже зашла удачно,

— Ой, слава Бох, я дома!

Ой! Там же платье моё! В смысле — будущее платье — разложено по всем предметам…

— Баб! Ты не пугайся, там у меня шитьё разбросано.

Бабушка встала на пороге в зал и вид у неё сделался решительный, словно она приняла вызов немедленно пронестись по этому лабиринту.

— Да погоди! Ты мыться-то пойдёшь? Я пока разберу тут…

— А полотенце моё?

— Принесу.

— В верхнем ящике!

— Ага.

На самом деле у меня не всё так прям ужасно было, просто широко распределено, чтоб ничто ни с чем не перепутать. Я стаскала часть деталей с середины в свою комнату, разлаживая их на кровати и на полу последовательно в нужном мне порядке

Всё! Ходить можно!

Теперь чай заваривать. Чай у нас — первейшее дело.

Потом мы пили чай, а бабушка рассказывала мне всякие новости про родственников. Не то что бы три тома «Санта-Барбары», но занимательно. Потом уже я рассказывала ей про своё горюшко, и что парня моего, скорее всего, не отпустят на выходные до самого нового года. На этом месте она сурово поджала губы и выдала вердикт:

— Сволочи!

Мы с минуту посидели молча, потом она меня утешила:

— Ну ничё, с войны-то подольше ждали. Все ж таки он здесь.

Я вздохнула:

— Ну да. И сходить поговорить могу.

— Ну вот. Ничё. Не заметишь, как год пройдёт.

Эх, блин… Сильно на это надеюсь…

— Ой, ба! Я же тебе отдельный телефон поставила! Только номер у тебя теперь будет другой.

— Да? А где?

— Да прямо у тебя на комоде стоит!

— Ну-ка я проверю…

Мы пошли в маленькую бабушкину комнатку, и я начала расхваливать новящий радиотелефон, потом объяснять, как включать, да куда нажимать, чтоб пропущенные посмотреть… Бабушка слушала-слушала, а потом и говорит:

— А нельзя мне тот поставить? Или уже всё?

— Почему — всё? — я даже немного растерялась. — Можно, конечно. А что, не понравился этот тебе?

— Да-а… — баба Рая помялась, — боюсь я. Запутаюсь… А тот я знаю! Давай поменяем, а?

— Да без проблем вообще!

Я быстренько поменяла местами аппараты.

— А номер у меня теперь старый останется?

— Не-ет, номер-то к розетке привязан.

— А-а-а… Ты мне тогда запиши-ка вот сюда! Я в окошечко вставлю, чтоб не забыть.

— Давай!

Мы извлекли бумажку с номером из старого телефона, перевернули, да на ней же и написали новые цифры — фломастером, чтоб хорошо видно было!

— Ага-а-а… Ну-ка… — бабушка водрузила на нос очки, в которых её глаза становились огромными, во всю линзу, и отчётливо (по-дикторски, да-да) прочитала номер. — Это мой теперь?

— Да.

— Прямо звонить можно?

— Конечно!

— М-м! Дай-ка я Кларе позвоню…

Ну всё, сейчас на полдня хвастаться «личным номером»! Старый что малый, точно.

ЧАЙНИК И ЧАЙНИК