Солнце мое - Владимир Войлошников, Ольга Войлошникова

Девки тоже скептически поджали губы, но высказываться не стали. Да и я не стала. Всё-таки, фотки красивые. Хотя осадочек остался. По меркам Сибири, стол был просто пустой. У нас себе такого не позволял никто, даже в самые голодные годы в самой бедной семье.

И вовсе не немецкая это традиция, по крайней мере, у местных русских немцев — да хотя бы у Аниной мамы — стол всегда ломился.

Ну, что это, в самом деле…

Чтобы сгладить неловкость, я спросила про «Бурду».

— Чё шить собралась? — деловито поинтересовалась Ирка.

— Да мама оставила кусок ткани, платье хочу, — поделилась я. Про новое знакомство и возможное свидание ничего говорить не стала. Это потом, если всё срастётся, можно будет обсуждать. Да и то, с Аней разве что.

Я вытащила из пакета ткань, и девки начали шумно примерять его перед зеркалом — сперва на себя, потом на меня, сошлись в том, что цвет мне хорошо подходит, и плавно перешли к журналам. Три «Бурды» подходили нам не очень — в них была зима и осень, и даже те платья, которые предлагались на новогодние карнавалы и прочие праздники, как-то нас дружно не впечатлили. А вот две — вполне на летний сезон. Мне лично особенно понравилось одно платье — как я люблю, облегающий верх, расклешённая юбка. Юбка, правда, предполагалась в пол, поскольку модель была свадебная. И ткани на неё требовалось почти в три раза больше, чем у меня было.

— Да я не пойму, — всплеснула руками Ирка, — Почему ты всё в длинном ходишь?

Почему-почему… Никому я в этом не признавалась, но мои подростковые комплексы никуда не делись. И глядя на себя в зеркало, мне всё казалось, что что-то не так. То недостаточно худая, то разрез глаз не тот, то ещё какая фигня. В частности, вот — ноги.

И тут они совместными усилиями как-то из меня это признание выжали.

— Глупости какие! — сурово заявила Ленка, — А ну, иди сюда, к зеркалу!

Они выстроились у трюмо, поддёрнув юбки выше колен.

Ленка в школе была полновата, но весь год в меде (ну, в мединституте), забив на больные почки, активно занималась фитнесом и теперь, сохранив достаточно крупные формы, была прямо образцом элегантной леди.

Ирка — совершенно для меня удивительный феномен. При всей своей обыкновенности, она была настолько неколебимо уверена в собственной неотразимости, что это каким-то образом транслировалось окружающим мужчинам. Ирка на себя в зеркало смотрела гордо. Неважно, что видели мы — она видела истинное великолепие.

А Аня — тип для Сибири крайне редкий. Ей в наследие от матушкиной немецкой половины достались голубые глаза и натуральные светлые волосы. У нас на все пять школьных классов всего три-четыре таких блондинки и было, так что там вообще можно было ногами пренебречь, хотя и ноги при этом были ничего себе.

Я кряхтя сползла с дивана, встала между ними и тоже задрала подол.

Вот чего мне не хватало! Сравнения!

Внутренний голос сказал: Оля, а не пора ли заканчивать маяться дурью? Ты посмотри, какие ножки! И вообще, как там?.. Неси себя как королева, вот!

— Короче, я считаю так, — высказалась Ирка, — тебе надо раскроить верх, а из остатков — юбку, насколько хватит. Лишь бы задницу прикрыть.

На этой оптимистической ноте тётя Маша, Анина мама, позвала нас пить чай. В зале заорали часы с кукушкой. Я всполошилась:

— Это сколько уже?

Анна заглянула, посмотрела на часы:

— Десять.

— Ой, я домой! Я бабушке обещала, да и шприцы опять у нас валялись.

— Да ты чё, не ходи одна, мы тебя проводим! — руководящим голосом объявила Ленка.

Они с Иркой жили с другой стороны Областной больницы, через горку, и были не просто соседками по дому, а прямо по одной лестничной площадке, квартиры через стенку. Поэтому они свято верили, что охраняют друг друга, и уж на двоих-то никто не нападёт.