Дикари - Шеридан Энн

— У меня его нет, — отрывисто произносит Роман, окидывая взглядом массивный особняк и задерживаясь на окне в дальневосточной части. — Мы войдем и уничтожим каждого ублюдка, который встанет у нас на пути. Не остановимся, пока не заберем моего сына.

Леви кивает и уходит влево, в то время как Маркус уходит вправо, оставляя меня стоять с боку от Романа с тяжелым комом нервов в груди. Мы вприпрыжку поднимаемся по ступенькам и останавливаемся на самом верху, глядя на массивную входную дверь, которую недавно заменили.

Он дергает за ручку, и я не удивляюсь, когда она не поддается.

— Блять, — бормочет он, не желая устраивать сцену, от которой проснутся жильцы. Если уж мы собираемся на них напасть, то нужно сделать это с умом.

Приподняв бровь, я наблюдаю, как Роман достает что-то из кармана и прикручивает к передней части своего пистолета. Мои знания об оружии настолько дерьмовы, насколько это возможно, но, судя по всем фильмам, которые я смотрела, это что-то вроде глушителя. Роман делает шаг назад, и я делаю то же самое, не сводя с него широко раскрытых глаз.

Он делает выстрел, и его прицел идеален, именно такой, как я и предполагала. Не теряя времени, он подходит к двери и медленно толкает ее, останавливаясь, чтобы дождаться какого-либо сигнала тревоги.

В доме по-прежнему тихо, но это не значит, что не сработала бесшумная сигнализация.

Его острый, опытный взгляд осматривает затемненное фойе, и я не могу не смотреть на него, как на путеводную звезду в этой неопределенности.

— Все чисто? — Бормочу я, стараясь говорить как можно тише, в ужасе от того, что кто-то может наброситься на меня в любой момент.

Его взгляд сужается, прежде чем он кивает мне и медленно проходит вглубь особняка.

— Следуй за мной, — наконец бормочет он, его тон резкий, серьезность ситуации сочится из его голоса.

Роман срывается с места, и я крепче сжимаю пистолет, следуя за ним. Я ни хрена не вижу и абсолютно не представляю, куда мы направляемся. Я уже бывала здесь однажды, но мы направились прямиком к просторной официальной гостиной и не заходили глубже. Это место — загадка для меня, наполненное всевозможными секретами, которые я не хочу раскрывать, но я доверяю Роману, который проведет меня через него. Он знает это место лучше, чем все входы и выходы в замке, в котором его держали взаперти десять лет.

Он ведет меня к парадной лестнице, и часть меня умирает, ненавидя это место за него. Оно должно было принадлежать ему, это был дом, в котором он должен был растить семью, и теперь мы вламываемся в него во второй раз.

Мы поднимаемся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, и я изо всех сил стараюсь не отставать от него. Он добирается до верха и оглядывается на меня, прежде чем протянуть руку и сжать мою. Он тянет меня за собой, его решимость добраться до своего сына не похожа ни на что, что я когда-либо видела от него раньше.

Он ведет меня прямо через особняк, направляясь прямиком в восточное крыло, в комнату, на которую он смотрел с подъездной дорожки. Достигнув последней двери в длинном коридоре, он останавливается и молча прижимается спиной к стене, прежде чем встретиться со мной взглядом. Брови Романа высоко поднимаются.

— Ты готова? — спрашивает он. Его молчаливое предупреждение звучит громко и ясно: не облажайся.

Я с трудом сглатываю и киваю, рукой крепче сжимает пистолет. Мы понятия не имеем, что мы можем найти в этой комнате… или кого, если уж на то пошло.

— Ты пойдешь за ребенком, — инструктирует он. — А я позабочусь обо всем остальном. Ты спасешь моего ребенка и уйдешь, даже если для этого придется уйти без меня. Это понятно?

Тяжесть, которую я чувствовала ранее, возвращается с удвоенной силой, и я киваю, зная, что, несмотря ни на что, я пройду через это ради него, даже если он будет истекать кровью на полу. Если я этого не сделаю, он убьет меня сам.