Дикари - Шеридан Энн

— Понятно, — говорю я ему, позволяя ему увидеть убежденность в моих глазах.

Одобряя то, что он видит, его взгляд опускается на пистолет, и он быстро проверяет его, прежде чем отойти от стены и встать перед дверью спальни. Я нервничаю, и он бросает на меня последний взгляд, прежде чем его нога в тяжелом ботинке ударяет по деревянной двери и разносит ее на миллион осколков.

Роман врывается в сломанную дверь, подняв пистолет, а я вбегаю следом за ним. Он быстро осматривает комнату, выискивая любые угрозы, скрытые внутри. Увидев кроватку в дальнем углу, я бегу к ней, как сучка, убегающая от копов, надеясь, что Роман прикроет мою спину.

Четыре шага. Три шага.

Два.

Чем ближе я подхожу, тем сильнее страх сжимается в моей груди. В комнате почти кромешная тьма, но я безошибочно узнаю пустую кроватку передо мной.

Я резко останавливаюсь, мой импульс отбрасывает меня прямо на бортик кроватки, когда я хватаюсь за него изо всех сил.

— Черт, — выдыхаю я, оборачиваясь, чтобы обнаружить Романа, стоящего в центре пустой комнаты и наблюдающего за мной широко раскрытыми, полными надежды глазами. Я качаю головой, мое сердце разрывается на части, когда страх перед неизвестностью захлестывает меня. — Его здесь нет.

Лицо Романа вытягивается, и он падает на колени, всепоглощающее горе и ужас за своего потерянного ребенка разрывают все внутри него. Это самая душераздирающая вещь, которую я когда-либо видела, но сейчас не время ломаться. Этот ребенок нуждается в нас сейчас больше, чем когда-либо, и то, что он разваливается на куски на полу, ему не поможет.

Я подбегаю к Роману и хватаю его за руку, пытаясь поднять.

— Давай, — призываю я его, в моем голосе ясно слышится отчаяние. — Мы можем сломаться, как только вернем его. Нам нужно идти. Мы не можем оставаться здесь.

Роман смотрит на меня мертвыми глазами, и по моей щеке скатывается слеза. Он не двигается, и я ловлю себя на том, что придвигаюсь к нему ближе, давая ему возможность смириться с нашей сегодняшней неудачей.

— Мы опоздали, — бормочет он, обнимая меня за талию и прижимаясь лбом к моему животу. — Он ушел.

Я запускаю пальцы в его густые волосы на затылке, и, отбросив собственные страхи и навязчивые мысли, я откидываю его голову назад, заставляя посмотреть мне в глаза. — Не смей отказываться от своего сына, — киплю я, выплевывая слова сквозь сжатые челюсти. — Это еще не конец. Предсмертным желанием Фелисити было сохранить этого ребенка в безопасности. Я дала ей слово. Не смей выставлять меня лгуньей, Роман ДеАнджелис. Неудачи случаются, но страдать на полу, пока твой сын все еще где-то там, недопустимо. А теперь убирайся, блядь, отсюда и будь тем человеком, которым я тебя знаю. У нас еще не закончились варианты. Виктор все еще где-то в этом доме, и мы не уйдем, пока не получим ответы, которые нам нужны.

Роман встречает мой пристальный взгляд, и я вижу, как решимость и борьба бушуют в его глазах, подобно расплавленной лаве, уничтожающей все на своем пути. Он поднимается на ноги и встает прямо передо мной, хватая меня за подбородок и поднимая его. Он запечатлевает на моих губах обжигающий поцелуй, и прежде, чем из глубины моей груди успевает вырваться вздох, он исчезает, выбегая за дверь.

Спотыкаясь, я пытаюсь обрести контроль над реальностью и выбегаю из комнаты вслед за ним. Выбежав в коридор, я обнаруживаю его почти у парадной лестницы и спешу за ним, не желая оставаться здесь в одиночестве, когда за каждой из этих дверей поджидает неизвестно сколько скрытых угроз.

Роман останавливается на верхней ступеньке, и я замираю у него за спиной, прижав руку к его спине, чтобы не упасть на него. Его рука вырывается, останавливая меня, прежде чем я упаду, и в этот момент я вижу Маркуса, который ждет внизу.

— Ребенок? — спрашивает он.

Я качаю головой, и Маркус вздрагивает, его челюсть сжимается, а в темных глазах вспыхивает огонь.