Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне - Жан-Кристиан Птифис (2011)

Иисус не произнес те ритуальные слова, которые следовало говорить над опресноками — хлебами без закваски. Вместо этого, взяв хлебец, он возблагодарил Бога и сказал: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое (а вернее — плоть{621}), за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание». Затем он преломил хлеб и раздал куски одиннадцати ученикам. То же самое Иисус сделал и за другими столами, раздав угощение всем пришедшим из Галилеи. В иудейском пасхальном обряде принято оставлять последнюю чашу, из которой никто не пьет, пророку Илии, посланцу Мессии. Но в конце трапезы Иисус взял эту «чашу благословления» и пустил по кругу. «Сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание»{622}. После слов «Новый Завет в Моей крови» Лука, чья интерпретация очень близка к Павловой, добавляет: «Которая за вас проливается». Матфей и Марк предают эти слова не так точно, но не упускают их сути. О благословленном и преломленном хлебе они пишут: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое» (Матфей); «Приимите; сие есть Тело Мое» (Марк). О чаше: «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Матфей), «Сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая» (Марк).

Что хотел объявить Иисус этим вечером? Что это, в первую очередь, его ужин — «трапеза Господня», как скажет Павел. Иисус накрыл стол для своих близких, которые в первый раз собрались все вместе в Святом городе. Это трапеза, организованная по типу иудейских праздничных пиров. На ужине пили вино — дорогой напиток, который обычно берегли для больших торжеств. Но это и прощальная трапеза, происходящая в пасхальной обстановке, которая придает ей новый смысл, определяющий ее значение. Эта трапеза не имеет ничего общего со священными ритуалами язычников{623}. Приглашая учеников причаститься от него, Иисус совершенно явно предвосхищает одновременно свою смерть, Воскресение и славу. Таким и было его намерение. Это он — агнец, приносимый в жертву ради людей в святой день Пасхи! Все в том же Послании к коринфянам апостол народов проводит связь между евхаристической жертвой, смертью Иисуса и принесением в жертву пасхального ягненка. Призвав читателей очистить старую закваску, «чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны», Павел прибавляет: «Ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас». То же сказано и в Первом послании

Петра: христиане получили искупление «драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца»{624}. Иисус желал установить евхаристическое причастие как глубокую обоюдную связь, а не как простой ритуал благодарения. Не он ли уже сказал в синагоге Капернаума: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем»? Смерть и Воскресение Иисуса — вот что спасает грешников и позволяет им войти в вечную жизнь.

Христианам известно, что через это празднование, которое повторяется в течение веков, они приобщаются к крестной жертве и Воскресению Учителя. Павел выражает это очень точно: «Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет»{625}. Евхаристия поддерживает верующего в ожидании второго пришествия, то есть возвращения Иисуса в своей славе. Кроме того, по словам апостола, важно относиться к этому таинству почтительно и с полным пониманием сути обряда, чтобы не есть и не пить «осуждение себе»{626}.

Евангелист Иоанн не упоминает, что в тот вечер в его доме было установлено таинство евхаристии. Вместо этого он рассказывает об омовении ног, показывая то же таинство со стороны милосердия: участие в трапезе Господней предполагает обязанность трудиться ради блага человеческого общества и ради справедливости. Конечно, когда писал Иоанн, литургическое преломление хлеба на собраниях было принято во всех христианских общинах, и синоптические Евангелия сохранили слова, которые при этом произносились. Тем не менее его молчание выглядит странным и вызвало много дискуссий.