Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли (2009)

Я подошла к горке земли. Сверху на ней лежал букетик подснежников — так Майкл отметил нашу могилку. Я встала на колени, мама опустилась рядом со мной. Слова молитвы не шли на ум, в голове крутилось только бесконечное «Прости, прости меня»…

Мама встала и направилась к лежавшему неподалеку валуну. Подняв кусочек щебня, она начала что-то писать на боку большого камня.

— Что ты делаешь, мама? — спросила я.

— Рисую петуха, вроде того, что изображен на столбе ворот нашего кладбища в Барне, — ответила она. — В свое время его там вырезал твой дядя Дэниел.

Дядя Дэниел умер еще до моего рождения. Он был молод, но пожить успел.

— Fadó, — начала она свой рассказ, продолжая рисовать на камне. — Это было на второй день после того, как Иисус умер и был похоронен в своей гробнице. Римские солдаты, распявшие его, готовили себе ужин, когда их капитан неожиданно вспомнил слова Иисуса о том, что он восстанет из мертвых на третий день. Что если его последователи решат украсть тело, а потом сделают вид, будто тот на самом деле воскрес и скрылся? Лучше пресечь это сейчас. Поэтому он сказал им: «Значит так, ребята. Вернитесь туда и закройте вход в ту пещеру большим камнем. Ко времени, когда вы вернетесь, этот петух в котле как раз сварится и вы сможете отлично поужинать». Они выполнили работу и вернулись, готовясь полакомиться, но их командир все не унимался и продолжал спрашивать: «Вы в этом уверены? Вы уверены в том, что гробница та надежно забаррикадирована?» Наконец один из воинов сказал ему: «У того парня шансов выйти оттуда не больше, чем у этого петуха — выбраться из кипящего котла». В тот же миг петух прыгнул на край котла и заголосил: «Slán Mhic Máire! Сын Марии цел и невредим!»

— И теперь все петухи повторяют эти слова каждое утро, — закончила мама, — напоминая нам, что Сын Марии жив. И твой сын тоже slán. Он a nún — в безопасности — с Марией. Так и есть, Онора. Ты должна верить в это. И должна дать ему имя.

— Я не могла этого сделать, мама, — ответила я.

— А я назвала малыша, которого потеряла, Джонни — в честь твоего отца.

Я промолчала.

— А как звали того святого, о котором говорили Келли? Ну, того, которому принадлежал золотой посох? — спросила мама.

— Святой Греллан, — сказала я. — Он оживил другого младенца, но не моего сына.

— Порой я думаю, что тех, кого Господь любит особенно, Он забирает к себе пораньше. Твоему ребенку не суждено голодать или умереть от лихорадки. Он стал ангелом и теперь наблюдает за своей семьей с небес. Ты найдешь утешение, разговаривая с ним, но для этого ты должна дать ему имя. Итак… Греллан?

Я кивнула.

— Греллан Келли, — повторила мама, выцарапывая это имя на камне. — И не слушай эту волшебную фею, Онора, — закончив, сказала она мне напоследок. — Слушай лучше крик петуха.

* * *

Наступил март, День Святого Патрика. Время высаживать глазки ростков, вырезанные из картофелин, которые нам удалось сберечь. Той самой pratties, в которой зимой я отказывала своим детям.

— Мама, из этой я вырезал десять штук, посмотри, — сказал Пэдди, один за другим опуская глазки в горшок.

— Молодец, Пэдди, — похвалила я. — Только будь осторожен с ножом.

— Мама, можно мне уйти? — спросил Джеймси.

— Нет, ты должен присматривать за Бриджет, Джеймси.

— Но, мама…

— Делай, что тебе говорят. И не отвлекай меня.

Вырезая глазки, я держала картофелину в левой руке.