Черные паруса - Аластер Рейнольдс (2019)

К тому времени, как мы поднялись по последнему зигзагу и, спотыкаясь, вышли на Шайн-стрит – главную улицу по эту сторону колеса, – ноги у меня уже подкашивались. Наконец-то мы достигли чего-то вроде очага цивилизации. Я невольно заморгала – такое тут все было пестрое и яркое. Залитые дождем тротуары заполнены людьми, которые шли в ту или другую сторону, толпились на трамвайных остановках или возле магазинов, баров, бутиков и отелей. Высокие здания с узкими фасадами прижимались друг к другу, как книги в плохо организованной библиотеке, равнодушной к их содержанию. С гостиницей мог соседствовать магазин торговца парусиной, за которым следовали кафе, тату-салон, дом с красными окнами и дурной репутацией, а дальше, быть может, лавка торговца костями или брокера конечностей.

Было из чего выбирать жилье, и Снид, похоже, удовлетворился тем, что позволил нам принять окончательное решение в этом вопросе. Прозор выбрала высокий отель с множеством балконов и вывеской «Счастливое возвращение» на обветшалом фасаде. Он не показался нам ни счастливым, ни соблазняющим вернуться, но у Прозор был зоркий глаз на такие вещи, и она была непреклонна в том, что это наиболее подходящее место для ведения дел с приезжими экипажами, а потому здесь у нас будут шансы сохранить анонимность. Кроме того, через дорогу находился бар, а также хорошая подборка лавок и магазинов – то, что надо для удовлетворения наших насущных потребностей.

Мы отпустили Снида, заверив его, что теперь вполне способны позаботиться о себе сами, и прошли через вращающуюся дверь в большой вестибюль. Там было холодно, гуляли сквозняки и отсутствовали мебель и украшения, за исключением нескольких горшков с мертвыми на вид растениями и пары крепких стульев, задвинутых в угол. В задней части вестибюля стояла стойка портье, возле нее располагались лифты и лестницы. Одинокий клерк наблюдал за ярким прямоугольником маленького грязного мерцательника, примостившегося на левой стороне стола. Он не мог не слышать стука наших ботинок по плиточному полу, но все равно не обращал на нас внимания, даже когда Фура, облокотившись о стол, начала постукивать металлическими пальцами по цинковой поверхности.

– Нам бы хотелось снять несколько номеров.

Клерк выключил мерцательник, затем повернулся на стуле, чтобы поприветствовать нас. Это был маленький сутулый человек с очень широким и плоским лицом, похожим на круглую дверную ручку.

– Сколько?

– Два. Двухместные, расположенные рядом. Четыре номера, если у вас только одноместное размещение.

– Сколько ночей?

– Сколько понадобится.

Он развернулся к рядам ключей и ячеек для почты. Смотрел и мял подбородок, как будто мы попросили о чем-то очень трудном и беспрецедентном. К челюсти коротышки прилипли клочки бумаги с крошечными пятнышками крови, и от него исходил сильный, терпкий запах.

– Могу предложить два номера на восьмом этаже. Это самый верхний. Лифт идет только до шестого, дальше придется пешком. Минимальный срок проживания – трое суток. Деньги вперед.

– В номерах есть сейфы?

– Нет.

– Тогда нужно помещение для хранения наших вещей, предоставленное в исключительное пользование.

– Это будет стоить как третий номер.

– Добавьте к счету.

После небольшого торга – спровоцированного Прозор, у которой был нюх на несправедливые сделки, а также чувство собственного достоинства, не позволяющее поддаваться наглому обману, – сумма была согласована и пистоли перешли из рук в руки. Мы поднялись на единственном исправном лифте на шестой этаж, где раздался звонок перед тем, как со скрежетом открылись двери, а потом взобрались по скрипучей лестнице на восьмой, где наши номера располагались примерно посередине длинного, обшарпанного, сплошь в грязных разводах коридора.

Мы с Прозор заняли один номер, Фура – другой, где ей предстояло какое-то время быть полновластной хозяйкой. Договорились встретиться через тридцать минут.