Черные паруса - Аластер Рейнольдс (2019)

Фура стояла в стороне, пока Прозор, Сурт и я помогали грузчикам. Благодаря тому, что местные были привычны к гравитации колеса, ящик казался значительно легче. Его задвинули на тележку, а потом снова натянули ткань, чтобы защитить от дождя. Затем Снид показал нам полку под кузовом, куда можно было поместить шлемы и прочий груз, которые мы предпочитали не носить. Мы аккуратно сложили туда резервуары с дыхалью, насосы и переносные трещальники, после чего тронулись в путь. Снид шел первым, Фура и я – по бокам от него, потом катилась тележка и топали грузчики, а за ними следовал остаток нашей команды.

– Не знаю, как в вашей больнице все устроено, – сказала Фура, – но мы возьмем на себя расходы, в разумных пределах.

– О, так у вас с этим порядок? Совсем не похоже на обычных космоплавателей. У большинства из них в кармане ветер гуляет.

– Просто мы хотим для нее самого лучшего. Эта больница, о которой вы упомянули, – она лучшая?

– О да, – сказал Снид. – Лучше не бывает, уж не сомневайтесь.

* * *

Мы шли через замусоренный пустырь, который, как я предположила, раньше был городским парком. Теперь здесь не осталось ни одного дерева, повсюду виднелись сломанные или опрокинутые статуи, разрушенные фонтаны, а еще горели костры и слонялись без дела какие-то люди. Впереди по обе стороны от нас изгибалась внутренняя плоскость обода, улицы и здания карабкались по крутым склонам, пока они не становились почти вертикальными, – в верхней части строения держались на ненадежных с виду выступах и карнизах. Насколько я могла судить, вдоль обода проходили два проспекта: тянулись, плавно изгибаясь вверх, а потом исчезали вдали. Узкие улочки и переулки примыкали к проспектам, но подлинные признаки жизни наблюдались только рядом с ними, на главных перекрестках и в скверах, освещенных электрическими и неоновыми лампами. В других местах было так темно, что здания и дороги терялись из виду, и лишь изредка проблеск света указывал на жилье. Я вдруг поняла, что для стороннего наблюдателя та часть обода, через которую мы тащились, – расположенная между двумя крупными улицами, – выглядела бы столь же темной, с проблесками огней от жаровен и горящих мусорных куч.

Время от времени нам попадалась дорога или пешеходный мостик, пересекающий обод, образуя нечто вроде кратчайшей перемычки между проспектами. Мы как раз проходили под одним из мостиков, когда раздался крик и вниз полетела бутылка. Она разлетелась вдребезги, испустив зловоние.

Снид вытащил оружие, маленький пистолет с тупым стволом, и сделал предупредительный выстрел.

– Смотрите под ноги, разумники!

– Сниди? – отозвался кто-то.

– Да, а эти славные люди – под особой защитой Дело-Дряни. Тот, кто меня разозлит, разозлит и его, а вам бы такого не хотелось, верно? – Для пущей убедительности он выстрелил еще раз, но компания на мостике уже рассеялась, уяснив суть послания.

– Кто они? – спросила я.

– Твари никчемные, – ответил мистер Снид, убирая оружие в карман. – Времена сейчас трудные, слишком много развелось ворья, кругом сплошной беспредел. Мистер Глиммери изо всех сил пытается наладить хоть какой-то порядок в этом борделе, но с теми картами, что ему достались, это очень нелегко.

– Вы упомянули Дело-Дрянь, – сказала Фура. – Кто он такой? Или что оно такое?

– Да просто ляпнул по неосмотрожности. – Снид потер кончик носа, с которого свисал комочек слизи, похожий на крюк на стреле подъемного крана. – Забудьте об этом и, пожалуйста, не упоминайте ни в каком обществе.

Мы выбрались из развалин парка, миновали дурно пахнущий пешеходный туннель, где под ногами хрустела упавшая с потолка плитка, поднялись по склону, обогнули еще один рынок, чуть более оживленный, чем предыдущий, а затем прошли по наклонному переулку, который вывел нас ближе к одному из проспектов, хотя до электрических и неоновых огней все еще оставались одна-две улицы.