Я, Всеслав - Ник Перумов (2008)

– Избушки на курножках, блин, – зло прошипел Ёж, едва завидев тесовые крыши. Откуда взялась эта злость, он и сам не знал.

Деревню окружали поля, где пробираться пришлось уже ползком, от одной мелкой земной складки до другой. Ближе к домам стало легче, пошли огороды, высокие завесы кустов и тому подобное.

– Так, мужика встретили… – бормотал Ёж себе под нос, не спуская глаз с творившегося в селе. – Мужичок престранный, надо сказать… Откуда только взялся? Здесь живёт? Один? Что делает? Фермер? Не похоже вроде, поля-то не тронуты. Ишь, блин, выискался! – злился Ёж всё сильнее и сильнее. Широкоплечий незнакомец отчего-то вызывал сильнейшую антипатию.

– Уж не полюбовник ли Смертушкин-то, а? – абсурдность самого предположения отчего-то не приходила Ежу в голову. – Да нет, с чего тогда ей сюда всю ораву тащить? – пытался он оспорить сам себя: всё-таки командиру удачливой ячейки полагается иметь в голове хоть что-то, кроме черепушки.

Долгий день Ёж провёл в бесплодном ожидании. Он старательно следовал за Соней и остальными, пока мужичина водил их всех по окрестностям, оставаясь, разумеется, на безопасном расстоянии. Когда же свечерело, Ёж устроил засидку невдалеке от избы здешнего робинзона. Подобраться поближе не удалось – чуткий и злой пёс, похоже, почуял чужого и недовольно ворчал, словно предупреждая, не суйся, мол.

И дождался.

* * *

– Так, значит, идёшь со мной к Мечу, брат? – спросил я Соню. Она кивнула; глаза у неё в тот миг сделались совершенно безумными. «Какие могут быть сомнения, – читал я в них. – Я была права. Сказки не лгали. Меч действительно существует».

Она не знает, что разочарование может оказаться куда сильнее радости. Сколько ни говори, сколько ни тверди, что Меч – сам себе господин и у него нет иного хозяина, кроме него самого, не поверят, пока сами не убедятся, взявшись за эфес зачарованного оружия.

Вокруг разлилась уже темень августовской ночи; но разве Всеслав-ведун среди своих чащоб может слепо блуждать во мраке.

– Отец-Лес, – сказал я, стоя на краю поля. – Помоги, Отец-Лес. Освети дорогу.

– А-ах… ага-ах… – ответили вздохом глубины.

Тропа осветилась – над ней парили сотни и тысячи светляков, в один миг созданные Отцом из ничего, а точнее – из бесчисленных гнилушек.

И, казалось, сам главный лесовик вышел нам навстречу – провести Лесным Коридором, коротким путем – от дома до самого укрывища. И никто не произнёс ни слова, как и положено, когда двое братьев во Чёрном Перуне идут к Русскому Мечу.

А заветный клинок лежал в своей ухоронке, тихий, безгласный, ничем не отличавшийся сейчас от обычной железяки.

На первый взгляд, само собой.

Незаметным движением, слитной дрожью расступившейся ночи – наш путь пролегал сейчас не только по земной тверди. И так до тех пор, пока из окружающего передо мной не осталась одна только рукоять Меча, по самую крестовину ушедшего в мох.

Да, вот так он и жил – не страшась, в отличие от простых мечей, ни влаги, ни ржавчины.

Ребята остановились.

А пятый-то отстал от нас, да… ему Лесного Коридора не открывали.

– Это… это он? – голос у Сони срывался, глаза впились в эфес.

– Возьмись за рукоять, – вместо ответа сказал я. – И слушай, что тебе Меч скажет.

Край мохового болота, вековые ели замерли, словно стража, на самом рубеже, сдерживая напирающую армию топей. Отец-Лес помогал, свет держался над Мечом; ребята замерли в благоговейном ужасе. Соня опустилась на колени. Медленно положила обе руки на эфес, запрокинула голову и закрыла глаза.

* * *

Никогда ещё бывалый, тёртый и во многих щёлоках мытый Ёж не оказывался в таких переделках. Он что, по ночным лесам не ходил никогда? Без фонарей, без карты, вообще «без ничего», как говаривали в детском саду? Сколько километров по чащобам отмерено, под тяжким грузом, сколько раз буреломами уходили от погонь – не счесть; и посейчас живы. А вот тут, поди ж ты…