Девушка по соседству - Джек Кетчам (1989)

Через несколько дней после душа Мег позволили надеть платье – вся ее кожа покрылась волдырями, а их надо было подлечить, – да и вообще относились к ней вполне сносно, кормили супом и сэндвичами, давали воду, когда она просила пить. Рут даже постелила простыни на надувной матрас и смела с пола все окурки. Черт его знает, на что теперь Вилли жаловался больше: на свою вечную зубную боль или на воцарившуюся скуку.

С появлением Эдди все изменилось.

Когда я пришел, Мег была одета – пара выцветших джинсов и блузка, – но ее снова связали и сунули в рот кляп. Она лежала на верстаке, руки были привязаны к его ножкам, а связанные ноги упирались в пол.

Эдди стащил со своей ноги тапочку и бил Мег по ягодицам.

Потом он прекращал, и уже Вилли начинал хлестать ее кожаным ремнем по спине, ногам и ягодицам. Били они сильно. Особенно Эдди.

Вуфер и Донни стояли, наблюдая за экзекуцией.

Я тоже. Но недолго.

Мне не понравилось, что Эдди был здесь.

Уж слишком он увлекался.

Сразу вспомнилось, как он шел по улице с улыбкой на лице, зажав в зубах черную змею, которую швырял в нас до тех пор, пока гадина не издохла.

Это был Эдди, который был способен откусить лягушке голову.

Это был Эдди, который мог запросто запустить тебе в голову булыжником или дать палкой по яйцам.

Необузданный Эдди.

День был жарким, и по его физиономии ручьями лил пот, проступая на коротко подстриженных рыжих волосах и стекая на лоб. Майку он, как обычно, снял, чтобы все могли видеть его крепкие мышцы и ощущать запах его пота.

От него несло соленым, липким и чуть сладковатым, как от протухшего мяса.

Я не остался там.

И поднялся наверх.

Сьюзан, сидя за кухонным столом, собирала пазл. Перед ней стоял недопитый стакан молока.

Телевизор, как ни странно, молчал. Снизу доносились удары и хохот.

Я спросил, где Рут.

Рут, сказала Сьюзан, лежит в спальне. Опять голова болит. В последнее время это случалось часто.

Мы сидели молча. Я взял себе банку пива из холодильника. Сьюзан неплохо справлялась с пазлом. Уже собрала больше чем половину. Картинка называлась «Торговцы мехом на Миссури», пазловая копия работы Джорджа Калеба Бинэма. На ней угрюмый заскорузлый старикан в смешном островерхом колпаке и мечтательного вида подросток в лучах заходящего солнца гребли на каноэ вниз по течению. На носу лодки сидел черный кот. Сьюзан собрала края картины, кота, каноэ и – почти целиком – старика и мальчика. Теперь оставались только небо, река и кое-какие деревья.

Я смотрел, как она выкладывает кусочек реки. И отхлебнул пива.

– Ну и как дела? – спросил я.

Она не поднимала глаз.

– Хорошо.

Снизу донесся смех.

Сьюзан приложила другой кусочек. Не подошел.

– Тебя это беспокоит? – спросил я, имея в виду звуки.

– Да, – ответила она. Но произнесла это так, словно на самом деле это ее не беспокоило. Просто констатировала факт.

– И сильно беспокоит?

– Ага.

Я кивнул. Что тут было добавить? Я наблюдал за Сьюзан, прихлебывая пиво. Вскоре она собрала паренька и теперь работала над деревьями.

– Ты же знаешь, я не могу их остановить, – сказал я.

– Знаю.

– Во-первых, там Эдди.

– Знаю.

Я допил пиво.

– Я остановил бы это, если б мог, – сказал я. И тут же подумал, сказал ли я правду. Она подумала о том же самом.

– Да? – сказала она.

Она впервые подняла на меня взгляд. Глаза у нее были очень взрослые и вдумчивые. Почти как у ее сестры.

– Конечно, остановил бы.

Сьюзан нахмурилась и вернулась к пазлу.

– Может, они устанут, – сказал я и сразу понял, как жалко это прозвучало. Сьюзан ничего не ответила.

Но мгновение спустя звуки экзекуции прекратились, и послышался топот ног по лестнице.