Девушка по соседству - Джек Кетчам (1989)

Там я включил фонарик. По всей лестнице были разбросаны тряпки, швабры, щетки, ведра – все, чем Рут пользовалась при уборке. Здесь же были и банки с гвоздями, краской и растворителем. К счастью, почти все это было свалено на одну сторону, напротив стены. Я знал, что ступеньки прочнее всего у стены, там будет и меньше скрипа. Если меня все же поймают, то, скорее всего, здесь, потому что без шума не обойтись. Я начал спускаться со всей возможной осторожностью.

На каждой ступеньке я останавливался и прислушивался. Я делал неравномерные паузы между шагами, чтобы в них нельзя было услышать определенный ритм.

Но каждая ступенька подавала свой голос.

Мой спуск длился целую вечность.

Наконец я оказался внизу. Мое сердце готово было взорваться. Я не мог поверить, что меня не слышали.

Я прошел к двери убежища.

В подвале пахло сыростью, плесенью и выстиранным бельем – и чем-то еще, похожим на запах кислого молока.

Я открывал засов так медленно и ровно, как только мог. И все равно избежать скрежета металла о металл мне не удалось.

Я открыл дверь и шагнул внутрь.

Думаю, только тогда я вспомнил, что вообще там делаю.

Мег сидела в углу на своем надувном матрасе и молча ждала, прислонившись к стене. В тонком луче света я увидел, как она напугана. И каким ужасным был ее день.

Они дали ей только мятую тонкую рубашку, оставлявшую ноги открытыми.

И Вилли старательно поработал на них своим ножом.

На ее бедрах порезы и царапины скрещивались, опускаясь вниз до самых лодыжек.

На рубашке тоже была кровь. В основном кровь уже подсохла, но не везде. Кое-где она проступала сквозь ткань.

Она встала.

Она пошла мне навстречу, и я увидел на ее виске свежий синяк.

Но, несмотря на все это, вид у нее был уверенный и решительный.

Она начала было что-то говорить, но я приложил палец к губам.

– Я оставлю засов и заднюю дверь открытыми, – прошептал я. – Они подумают, что сами забыли ее закрыть. Дай мне примерно полчаса. Будешь подниматься, держись поближе к стене. И не пытайся бежать. Донни бегает быстро. Он тебя поймает. Держи.

Я вынул деньги из кармана и протянул ей. Она посмотрела на них. И потом покачала головой.

– Не надо, – прошептала она. – Если что-то пойдет не так и они найдут при мне деньги, то сразу поймут, что здесь кто-то был. И тогда другого шанса у нас уже не будет. Оставь их…

Она на мгновенье задумалась.

– Оставь их у Большого Камня. Придави сверху булыжником или еще чем-нибудь. Я их найду, не беспокойся.

– А куда ты пойдешь? – спросил я.

– Не знаю. Пока не знаю. Может, снова к мистеру Дженнингсу. Чтобы не уходить далеко. Я хочу держаться поближе к Сьюзан. Дам тебе знать, как только смогу.

– Фонарик тебе оставить?

Она снова покачала головой.

– На лестнице я знаю каждую ступеньку. Оставь фонарик себе. И давай иди. Уходи. Уходи!

Я повернулся к выходу.

– Дэвид?

Я обернулся, и внезапно она оказалась рядом и потянулась ко мне. Я увидел слезы в ее глазах в тот момент, когда она их закрыла и поцеловала меня.

Ее разбитые губы обветрились и потрескались.

Но они были самым нежным, самым прекрасным из всего, что когда-либо прикасалось ко мне и к чему когда-либо прикасался я.

Я почувствовал, как мои глаза наполняются слезами.

– О боже! Прости меня, Мег. Прости меня.

Я едва смог произнести это слово. И сейчас мог лишь стоять, качая головой, и просить у нее прощения.

– Дэвид, – сказала она. – Дэвид. Спасибо тебе. Последний поступок – только он считается.

Я смотрел на нее. Словно я пил ее всю, словно сам становился ею.

Я вытер глаза и лицо.

Кивнул ей и повернулся к выходу.

Внезапно у меня родилась мысль.

– Подожди, – сказал я.

Я вышел из убежища и осветил стены фонариком. Нашел то, что искал. Я снял монтировку со стены, вернулся к Мег и вручил ей тяжелую железяку.