Охота на охотника - Карина Демина (2021)

Кто-то шепчется, что пропали дети.

Трое братьев, что забирались в сад и рвали яблоки. Аглае случалось играть с ними, и они ее не боялись, только обзывали барчучкой. И девчонка, дочь прачки, нагулянная невесть от кого.

Лица. Много лиц.

Люди.

Выходят. Проходят. Глядят на Аглаю с немым упреком, будто она в чем виновата. В чем? Она запуталась. А огонь все ближе и ближе, от его жара Аглае дурно.

И страшно.

Она готова вцепиться в человека, который склонился над нею.

– Вот ты где… не надо, я тебя не обижу.

От этого человека тоже пахнет огнем и дымом, но этот запах не пугает. Напротив, Аглая прижимается, прячет лицо в складках одежды. А человек несет ее, и огонь, такой уже злой, ничуть не похожий на тот, игривый, живший в камине, расступается.

– Ничего… мы тебе построим новый дом… красивый… такой, чтоб и следа не осталось… это важно, чтобы не осталось и следа…

Он говорит, а огонь за спиной разгорается, и когда Аглая находит в себе силы оторваться от человека, заглянуть за его плечо, она видит лишь сплошную темную стену огня. Она слышит рев его и хруст дерева. И…

– Мама…

– Нет больше мамы, лисичка, – тяжелая ладонь ложится на голову. – Так уж получилось, что я опоздал… ты ведь все видела, верно?

Видела.

Только… что?

Память играет. Память не вернется сразу. Может… может, оно и к лучшему? Ей говорили, что, вероятно, она сама не желает вспоминать. Тогда Аглае это казалось глупостью, теперь же…

Вдох. И выдох.

И отрешиться от вереницы лиц, многие из которых ей незнакомы. Стало быть, дело не только в памяти. Где она?

Во дворце.

Сидит.

Прижалась спиной к леденющей стене. Этак и почки застудить недолго, впрочем, Аглая подозревала, что почки – наименьшая из ее проблем. Она стиснула кулаки и заставила себя проморгаться. Призраки… кружились, что воронье. Полупрозрачные, легкие, они то становились плотнее, будто обретали силу, то вновь отступали, почти исчезая.

Призраки кривили рты.

И кажется, что-то хотели сказать. Важное. Но дело не в этом… откуда взялись? Или, вспоминая свягу, они всегда были рядом? И не они ли виноваты в приступах того, всепоглощающего страха?

Пусть так.

Аглая заставила себя смотреть.

Паренек, чье лицо покрыто черными рытвинами язв.

И девушка с длинными русыми волосами, которые облезли с одной стороны. У нее язвы красноватые, отечные, совсем иного типа. А вот у этого мальчишки годов пяти с виду язв нет, но есть синюшные пятна, проступившие на коже. Гематомы?

Женщина, которую выворачивает желчью.

Мужчина с кровавой рвотой… разные симптомы, но должен быть в них смысл. Должен.

– Я не понимаю, – голос сиплый, и Аглая пытается встать. Ей помогают. И вместе с тем приходит ощущение тепла, спокойствия.

– Это бред…

Бабушка.

Она не видит? Если бы видела, она бы помогла… у нее опыт… а Аглая… она слишком молода, чтобы считать себя по-настоящему хорошим целителем.

– Нет… – ей тяжело говорить, действительность будто расслаивается.

Эффект Кричевского.

В поле с высоким коэффициентом напряженности… что-то там с материализацией… декомпенсация… так… сосредоточиться.

Думать.

Это не память, это действительно призраки, которые привязались к Аглае. Почему? Когда? Хотя…

Снова язвы. Крупные гнойники, которые прямо на глазах лопаются, выплескивая желто-зеленое содержимое. И человек кричит, от крика его у Аглаи перехватывает дыхание.

Спокойно.

Даже материализовавшись, призраки не способны причинить вред, если только…

Наследие…

Кровь.

– Бабушка, – у нее получается говорить, особенно если вцепиться в эту вот руку, от которой знакомо пахнет гарью. И сила такая… родная почти. – Чем они занимались?

Закрыть глаза, отрешаясь от вереницы лиц.