Мэлори пытается представить, как выглядит Мэри Волш сейчас. Наверное, постарела, поседела, стала тише и осторожней. Наверняка в повязке. Даже в воображении Мэлори все должны обязательно защищать глаза в общественном месте. Особенно близкие люди.

И вот Мэри Волш сидит напротив с завязанными глазами, протягивает через стол руку и говорит:

– Послушай, Мэлори! Ты проходишь мимо чужих купе, там разговаривают пассажиры. Они выдают важную информацию о себе. А ты слушай!

Мэлори вздрагивает, когда справа от нее раздаются голоса. Ведет рукой по стене. Она дошла до купейного вагона. Здесь едут в отдельных отсеках. С кроватями, диванчиком, красными декоративными подушками и зеркалом. Как у нее с Томом и Олимпией.

Люди общаются.

Мэлори замирает и прислушивается.

До нее долетает обрывок разговора:

– …и начнем с нуля. Все изменится! Важно не только где мы живем, но и как! И качество общения!

Мэлори спрашивает себя: готова ли она все поменять. И понимает – нет, не готова, слишком сильны старые привычки.

Она идет дальше, ведет обеими руками по стенам. С правой стороны – то стена, то дверь. Снова голоса. Мэлори замирает. Слушает.

– …надо все же разузнать насчет ванны…

– …первый раз так долго в поезде.

Мэлори идет дальше. Думает о мертвых телах в грузовом вагоне. Им ничего уже не грозит, в отличие от остальных пассажиров.

Руки скользят по стене. Справа еще одна дверь.

– …больше никогда! Серьезно! Хватит с нас больших домов! Давай поселимся в самой крохотной лачуге во всем штате.

Мэлори идет дальше. Наталкивается на кого-то.

– Простите! – говорит она.

Тот, кого она толкнула, наверняка глазеет на нее с непониманием, как и обитатели школы для слепых. Чудачка в капюшоне и перчатках, с завязанными глазами, хотя все уверены, что повязка не нужна. Длинные штаны и кофта с рукавами. Шея защищена волосами.

Мэлори пытается пройти мимо, однако он опять преграждает путь.

Это точно «он», Мэлори чувствует. Он выше ее, с большим животом, пахнет по-мужски.

– Прошу прощения! – повторяет она.

Вероятно, пожилой. Примерно как отец. Мэлори помнит момент, когда впервые заметила, что папа постарел. Это случилось во время футбольного матча. Шеннон играла, а Мэлори с родителями была на трибуне. Команда Шеннон лидировала, и один из болельщиков предложил папе покидать мяч в кольцо на площадке рядом с полем. Папа согласился, и Мэлори стала наблюдать, как они играют один на один. Команда Шеннон пропустила мяч, и Мэлори переключилась на футбол. А когда снова взглянула на площадку, увидела не своего отца – самого сильного мужчину в мире, стройного и подтянутого, с густыми темными волосами, совсем как у нее. Она впервые увидела Сэма Волша – он лежал на земле и с болезненной гримасой потирал плечо.

К тому времени как Мэлори позвала маму, отец уже поднялся на ноги. Ему снова подали мяч. Он хотел было бросить его в корзину, но не стал. Вернул мяч сопернику и пошел к трибунам. Произнес, садясь рядом с Мэлори:

– Боюсь, я уже не в том возрасте.

Мэлори протягивает руку и кончиками пальцев дотрагивается до стоящего перед ней мужчины.

– Вы не могли бы… – начинает Мэлори и осекается.

Что ему нужно? А она о чем только думала? Так старательно оберегалась от тварей, что забыла – люди всегда были и всегда будут не менее опасны.

– Пропустите! – говорит она.

Человек не двигается.

Вдох. Пауза. Выдох.

Мэлори вспоминает обезумевшую рыжую Анетт. Как же не вспомнить? Ее свело с ума прикосновение твари. А вдруг не твари, а человека?

– Пожалуйста, будьте добры, пропустите! – повторяет она.

Может быть, человек слишком стар? Или он заснул? Или она ошиблась и он стоит к ней спиной. А глаза у него завязаны. Может быть, он глухой?