Дурная кровь - Даха Тараторина (2020)

— Хей! — старшой, с оглядкой поднимаясь, махнул парням, выглянувшим на звуки из кухни. Те с воодушевлением присоединились: это ж не тренировка! До нормальной драки поди ещё доберись!

— Да снизойдут к нам добродетельные Боги, — обречённо вздохнул Санни, подбирая корягу покрупнее из тех, что обронили ныне отдыхающие мальцы.

— Твои Боги и так уже дел наделали! — рявкнул Верд. — пусть в сторонке постоят, пока я за ними разгребу!

— Да не обидит её Борька, что ты, не знаешь его? — Санторий провернулся на носочке, ловко отгоняя дубиной страждущих драки.

Прикрытый другом, наёмник скакнул вперёд. Он очень жалел, что нельзя обнажить клинок и сделать бой намного короче, но ещё прекрасно помнил, как сам носился среди таких же зелёных ребят, мечтая получить настоящее оружие и напоить его кровью в бою. Глупый был… Нет, он, конечно, тот ещё мерзавец. Но сегодня обойдётся кулаками.

Сшиб одного, ударил под дых второго, пригнулся, по свисту определив, что Санторий заходит с дубиной на второй круг, а разогнувшись, обнаружил, что врагов стало на четверть меньше. Кулаки зудели, разодранные выбитыми зубами. Парни ругались и кричали, призывая на помощь побратимов. Старшой, откинув за плечо лохматую бороду, взялся за меч:

— Так, ребята, тут уже дело серьёзное. Хей, там! — подозвал он очухавшегося часового. — Не видишь, что деется?

Тот припустил к большому дружинному дому за подмогой.

Дело пахло плохо. Эдак не только дурную не вытащат, но и Сантория выдать могут. Надо прорываться.

— Верд! — умоляюще заныл Санни. — Талла могла и добровольно с ним пойти!

Следующий удар оказался таким сильным, что подвернувшийся парнишка выронил пику и описал полукруг прежде, чем растянуться.

— Без тебя, что ли, не знаю?! — наёмник повторил манёвр, ни на шутку напугав служивых. — Думаешь, не знаю, что они там делать станут?!

Развернулся к бородачу, готовый снести его, как табун диких лошадей сносит ветхий плетень. Но тот и не подумал защищаться, лишь расхохотался, от чего кончик бороды принялся язвительно подрагивать. Старшой вложил меч в ножны и поднял руки, что далось ему с трудом из-за давящего смеха:

— Ой, не могу! Муж?

Верд, помедлив, кивнул.

— Рогоносец! — смекнув, к чему клонит мужик, вставил Санни.

— Ещё один! — хохотнул старшой. — Братцы, стой! Это очередной ревнивец к нашему Борею!

Нарастающий тревожный топот сменился дружным рёготом.

Охотник затравленно озирался, не понимая, когда потасовка превратилась в шутку:

— Смешного-то что?

— Нет-нет, ничего! Муж всяко имеет право взревновать! Так, ребята?

— Так! Так! А то! — отозвались подчинённые, не спеша расходиться, но уже потихоньку начиная заниматься своими делами.

— Если этот женолюбец успел… — с угрозой начал Верд.

— То мы сами его тебе выдадим! — с готовностью пообещали ему. — Мы нашего сотника ещё и подержим, пока ты его колотить будешь! Так, братцы? — борода продолжила свой ехидный танец.

Наёмник неуверенно потянулся к размалёванной двери.

— Так мы пойдём тогда, да? — заискивающе поинтересовался Санторий, пряча дубину за спину и аккуратно снежком присыпая тела тех, кто позорно пал в бою и пока не решался вставать.

— Идите, идите! — старшой приглашающе отодвинулся в сторону. — Токмо железки туточки оставьте, а то мало ли… Поранится кто…

Расставаться с мечом охотнику не хотелось, но в том, что Борьку и без оружия пристукнет, он не сомневался. Поэтому расстегнул перевязь и, бросив на бородача колючий взгляд, вошёл в дом. Удара в спину так и не последовало. Лишь согласный смех.

Всякий вояка считает, что многое пережил и отвык удивляться. Что поле боя полно ужасов, способных ожесточить любую душу, что в сражении познаёшь настоящую беду и боле не заботишься о мирной жизни.

Но это лишь до тех пор, пока бравый вояка не оказывается в доме, где живут пятеро детей.