Дурная кровь - Даха Тараторина (2020)

Израненный, изломанный и беспомощный. Он лежал там, в снегу, в собственной крови и нечистотах и понимал, что дюжина бойцов, играючи искалечивших его, даже не искала схватки. Они лишь возвращались в свою, вражью крепость. И могли сделать вид, что не заметили двух молодых своевольников. Но не сделали.

Израненный, изломанный и беспомощный. Да будьте вы прокляты, жестокие Боги! Почему именно сейчас, почему здесь он чувствует, что снова лежит в той вонючей жиже, орёт, что есть мочи, в пустоту, но никто не слышит!

За спиной тихо скрипнула дверь, а на плечо легла твёрдая рука, когда-то умевшая держать меч.

— Друг мой, что гложет тебя?

— Уйди, Санни.

— Кажется, это я уже делал. До сих пор извиняюсь, — хохотнул служитель. — Нет? Не стоило про это шутить?

Наёмник не стал раздражённо стряхивать длань с плеча. Сделал вид, что не заметил, отвлёкся на ворону, терпеливо выковыривающую обледеневшую хлебную корочку из кормушки.

— Тухлятиной там воняет, — пояснил охотник, не оборачиваясь.

Санторий понимающе хмыкнул и поддержал игру:

— Да, и правда завоняло чем-то сладковатым. Борька всегда любил умываться этой ужасной приторной водой…

— Наверное, чтобы что-то более вонючее перебить.

— Или просто нам подгадить, — Санни встал рядом, тоже делая вид, что его вниманием целиком завладела птица. — Как думаешь, долго она будет долбить клювом лёд?

Верд хотел шугануть каркушу, уж очень она напомнила ему оглоеда. Только зубов не хватает, да размах крыльев поболе нужен. Но почему-то эта схожесть его и сдержала. Хорошо они всё-таки с колдуньей разобрались с целой стаей! И девка, смелая, дурная, не визжала и не пряталась, а до последнего стояла на своём.

— Мне-то какое дело? Пока не продолбит.

— А мне вот кажется, любая ворона когда-нибудь устанет, — Санни оперся на сложенную из крепких брёвен стену и поёжился от холода. — Эдак и клюв сточить недолго. Ковырнёт раз, другой, третий… Да и полетит куда-нибудь, где зерна насыпано. Такой вороне, знаешь ли, кто угодно зерна с удовольствием сыпанёт…

— Ну и пшла прочь! — топнул наёмник, отпугивая летунью. Она презрительно каркнула, развернулась хвостом и упорхнула. Улетела, однако ж, недалеко: спряталась за вертуном на соседней крыше в ожидании, пока ненужные свидетели окоченеют и уйдут.

Верд плюнул, резко развернулся и хмыкнул:

— Вот как ляпнешь иной раз… Мне аж ненадолго показалось, что ты и не про ворону говоришь вовсе, — одобрительно похлопал приятеля по плечу, заставив его колени подогнуться, и снова нырнул в наполненную затхлым воздухом таверну.

— Да что ты говоришь?! — делано изумился ему вслед Санни и понимающе подмигнул терпеливой вороне.

И всё бы хорошо, да только занятый ими столик пустовал. На стуле сиротливо висел плащ Верда. И Таллы в нём не было.

Глава 10. Чужая беда

По давно сросшемуся хребту точно снова шарахнули чем-то тяжёлым. Ругательства так и застыли в глотке: кому их высказывать? Какой теперь смысл? Была колдунья — и нет. Нету дурной, своенравной, вечно весёлой девчонки! Забрали.

Не отводя взгляда от пустого стола, точно Талла могла вылезти из-под него с торжествующим воплем, Верд нащупал ворот рясы служителя, подтянул к себе и, всё так же глядя на пустое место, чтобы не сорваться и не дать приятелю в морду, выдохнул:

— Где?

Санни не отвечал. Лишь ухватился двумя руками за запястье наёмника, надеясь хоть чуть ослабить хватку.

Он отмахнулся от толстячка, едва не сбив с ног, широким шагом, расталкивая нерасторопных пьянчуг, пересёк зал, подхватил плащ, ещё хранящий запах колдуньи. Лёгкий, тонкий. Словно одёжу на морозе высушили и занесли в тепло.

— Куда пошли? — поймал за локоть разносчицу и кивнул на опустевший столик.

Видно, рожа его страшна была в этот миг. Девка указала дрожащим перстом на кухню и не заикнулась об оплате.