Тысяча сияющих солнц - Халед Хоссейни (2008)

В этой комнате Тарик и Лейла делали уроки, строили карточные домики, рисовали карикатуры друг на друга, стояли у окна, когда шел дождь, и смотрели, как капли разбиваются о стекло и струятся вниз.

– Вот тебе загадка. – Лейла тасовала карты. – Что может объехать весь мир, не покидая своего угла?

– Подожди-ка. – Тарик, поморщившись, вытянул ногу с протезом и подложил под нее подушку. – Так лучше.

Лейла помнила, как он впервые продемонстрировал ей свою культю. Ей было шесть лет, но она храбро провела пальцем по блестящей, туго натянутой коже ниже колена. Обломок кости под кожей был неровный, с какими-то зазубринами. Тарик объяснил ей, что порой кость продолжает расти даже после ампутации. Она спросила, не больно ли ему, и Тарик сказал, что под конец дня саднит и что протез прилегает неплотно и натирает ногу, особенно когда жарко. Возникают волдыри и язвы, и мама смазывает их специальными мазями. Помогает.

Лейла разревелась.

«Ну что ты хнычешь? Сама ведь попросила дать посмотреть, – упрекнул он ее тогда. – Если бы я знал, что ты такая плакса, ни за что бы не показал…»

– Марка, – сказал Тарик.

– Что?

– Твоя загадка. Ответ: почтовая марка.

После обеда идем в зоопарк.

– Ты знал ответ заранее. Скажи, знал? – Ничего подобного.

– Ой, врешь.

– А ты завидуешь.

– Чему это?

– Моей мужской смекалке.

– Мужской смекалке? Ты серьезно? Нука, скажи, кто все время выигрывает в шахматы?

– Я тебе поддаюсь, – засмеялся Тарик, но оба знали, что это неправда.

– А у кого не клеится с математикой? Кто все время просит помочь с уроками, хотя сам на целый класс старше?

– Был бы на два класса, если бы не эта скучища – математика.

– И география, по-твоему, тоже скучная. – С чего это ты взяла? Все, замолкни.

Идем мы в зоопарк или нет?

– Идем, – улыбнулась Лейла.

– Отлично.

– Я скучала по тебе.

Молчание. На лице у Тарика не то кислая усмешка, не то гримаса отвращения.

– Лейла, что это с тобой?

Сколько раз Лейла, Хасина и Джити говорили друг другу эти самые четыре слова, стоило им расстаться на каких-то два-три дня! Я скучала по тебе, Хасина. И я по тебе тоже. Все-таки мальчишки совсем из другого теста. Они не выставляют дружбу напоказ, нюни им ни к чему. Наверное, ее братья были такие же. Наверное, дружба для мальчишек – нечто незыблемое, несомненное и не нуждается в подтверждении.

– Это я тебя дразню, – соврала Лейла. – Ну-ну. У тебя получилось. – Взгляд исподлобья.

Только улыбка у него уже не кислая. И краска бросилась в лицо.

Или это просто загар?

Лейла не хотела ему говорить. Она знала, что ничего хорошего все равно не выйдет. Ведь Тарик это так не оставит. Но когда они с Тариком вышли на улицу и направились к автобусной остановке, на глаза Лейле опять попался Хадим со своей шайкой-лейкой. Сгрудились у чужого забора, большие пальцы рук заткнуты за пояс, и скалятся нахально.

Лейла не выдержала и рассказала все Тарику. Оно как-то само собой вышло.

– Что, что он сделал?

Лейла повторила.

Тарик указал на Хадима:

– Это его рук дело? Вот этого вот?

Это он?

– Он.

Тарик сквозь зубы пробормотал что-то по-пуштунски, Лейла не разобрала.

– Жди здесь. – Это уже на фарси.

– Тарик, не стоит…

Но он уже переходил улицу.

Хадим сразу же перестал улыбаться, вынул руки из-за пояса, переступил с ноги на ногу. Окружавшая его орава беспокойно закопошилась.

Сколько их? – перепугалась Лейла. Десять, двенадцать? А что, если они накинутся все на одного?

Тарик остановился в нескольких метрах от Хадима.

Передумал?

Тарик нагнулся.

Шнурки развязались? Или это хитрость, чтобы повернуть назад?

И тут Лейла поняла.

Тарик выпрямился и запрыгал на одной ноге к Хадиму, высоко подняв свой протез, словно это был меч.