Нулевой километр - Евгения Стасина (2018)

– Вид у тебя нездоровый, – подшучивает, только ответить ему улыбкой никак не получается: кожу стянула засохшая маска, а внутренности сковало толстой, непробиваемой коркой льда. Она подтаивает, едва мужчина протягивает мне салфетку, кивая на белые капли, усеявшие скатерть, но вот уже вновь покрывается инеем, ведь эти надоедливые мурашки, что поднимаются вверх от подушечек пальцев, соприкоснувшихся с его рукой, недобрый знак. Громкий крик о предательстве тела, что явно не собирается расставаться с воспоминанием о его поцелуях.

– Так ты все-таки решила пойти? – отмираю, осознав, что вопрос задан мне только тогда, когда детские пальцы настойчиво дергают рукав толстовки, и растерянно киваю Лене, нещадно краснея за очередную глупость – я на него пялюсь! – Где празднуете?

– Не знаю. Соколова толком ничего не объяснила. Запретила надевать белое и вручила дурацкую бутоньерку на запястье. По-моему, она слишком преувеличивает значение обычной попойки, – да что там! Массового отравления кислым вином и жирными чебуреками – другого от этого города я не жду.

– Это девичник! Даже я его устрою, – произносит серьезно сестра, откладывая в сторону очередной научный талмуд.

– А ты планируешь выйти замуж?

– Конечно! Лет в тридцать, может быть в тридцать пять, – деловито поправляет модные очки и с умным видом добавляет, – наверное.

– Бедный твой муж, – встревает Рыжий, за что и получает по руке от засмущавшейся школьницы увесистым учебником. Парень смеется, а я только сейчас замечаю, насколько он повзрослел. Некрасив, но определенно обаятелен, и эти его медные кудряшки, что раньше падали на лоб, а теперь коротко обстрижены местным цирюльником, определенно добавляют ему шарма. Вот бы характер немного поменять и…

– Что? – вскидываю глаза на притихшего водителя, и мысленно хвалю себя за решение нанести на щеки глину. Ни к чему ему знать, что в черных омутах его глаз мне хочется утонуть.

– Ничего, только один вопрос – мне с ними сидеть? – обводит указательным пальцем моих галдящих родственничков и лишь чудом успевает подхватить едва не свалившегося со стула Богдана. – Потому что если да, то вынужден огорчить. Я не шутил, когда говорил, что работать нянькой не нанимался.

А зря. Ведь дети ему идут, а это еще один повод перестать терзать себя обидой… Мы разные! Он наверняка мечтает о семье, а я просто не представляю себя матерью… Боюсь, что подобно Лиде не найду в себе хотя бы крупицу тепла, которой смогу поделиться со своим сыном, или, не дай бог, выращу дочь, как две капли похожую на меня. Буду раздавать ей советы, как соблазнять престарелых миллионеров, и даже слезинки не пророню, зачитывая тост на ее шумной свадьбе…

– Ярик с Леной справятся, – сглатываю, оглушенная собственными мыслями, и вновь перемешиваю разбухшие хлопья на дне тарелки. – Жора за город уехал, так что ночью его не будет. Можешь и сам куда-нибудь выбраться.

***

– "Нулевой километр"? – кошусь на вывеску над тяжелой дубовой дверью и с опаской поглядываю на двух байкеров, от которых даже на расстоянии в несколько метров разит дешевым пивом и застоявшимся запахом пота. Еще бы, в такую жару обтянуть свое тело черной искусственной кожей…

– Да брось, тебе понравится. Самое популярное место в городе, – Соколова настойчиво подталкивает меня в спину, а ее тучная соседка по лестничной клетке, нацепившая на полные бедра вульгарную красную мини-юбку, уже хватает меня за руку, уверенно волоча к зданию. – Я столик за месяц вперед заказала!