Непутевая - Лиза Альтер (1997)

— Попробовала бы ты жить калекой! — неожиданно проговорил он. — За что?! За какие грехи меня покарали этой искалеченной ногой? Почему вам, богатым, во всем везет, а нам, беднякам, впору всю жизнь носить траур? Ответь, черт тебя побери! — закричал он.

— Заткнись! — тоже не сдержалась я. — Откуда мне знать? Чем я могу помочь такому кретину, если на него даже тракторы падают?

— Вот что, жень-щина, — раздельно проговорил он. — Я заплатил свои долги. Старина Клем никому ничего больше не должен. Я сам распоряжаюсь своей жизнью. Я решаю, с кем, когда и где иметь дало. Я жив, поняла, жень-щина? Держись подальше от Клема Клойда! — Мы с ненавистью уставились друг на друга. Поваленное дерево, лес вокруг, свалка — все выглядело угрожающим в тусклом сиянии луны.

По дороге домой Клем долго молчал. На спидометре было 90 миль в час. Я крепко стиснула его талию и уткнулась лицом в пахнущую навозом спину.

Мы выехали на шоссе, и Клема будто подменили. «Вперед! — заорал он неведомым богам. — Вперед! Убейте нас, ублюдки! Мне плевать на вас!»

Его истерика передалась и мне. Я тоже с восторгом что-то орала и смеялась неизвестно над кем. Ветер свистел в ушах, развевающиеся волосы хлестами по лицу, и мне было наплевать на смертельную опасность быть размазанной по шоссе, как арахисовое масло по хлебу. Я не сомневалась, что сделала правильный выбор, доверив свою драгоценную жизнь такому замечательному парню.

…Мы спустились в бомбоубежище. Я села на деревянный настил, а Клем с наглой ухмылкой сбросил ветровку и подошел поближе. С предплечья на меня смотрела пустые глазницы ужасной татуировки. Он расстегнул ширинку и вытащил багровый раздувшийся член.

— Пососи его, жень-щина, — вкрадчиво предложил он.

— Не поняла.

— Не притворяйся! Делай, что говорю!

— Что?

— Соси! — Он схватил, мою голову, как клещами, и стал двигать туда-сюда, чтобы губы касались его страшного члена.

— Ты издеваешься? — прошипела я.

— Соси, дьявол тебя побери!

Я послушно обняла его ногами, сцепила на коленях руки и начала лизать и покусывать его страшилище. «Наверное, это и есть любовь», — думала я.

Через пару минут мне надоело это дурацкое занятие, я подняла голову и посмотрела в красивое смуглое лицо с мелангеонскими чертами. Его глаза были крепко зажмурены, он весь напрягся в ожидании оргазма.

— Все! — сказала я. — Хватит! Мне пора домой.

Он открыл глаза, недоверчиво посмотрел на меня и неожиданно больно хлестнул по лицу. Щеку обожгла резкая боль. Я непроизвольно стиснула зубы и почувствовала вкус крови.

— Я закричу, — спокойно предупредила я, увидев, что он снова занес для удара руку. — Папа убьет тебя и выгонит вашу семью из города.

Клем отвернулся и что-то пробормотал, одеваясь. Я ждала. Он медленно застегнул ветровку, повернулся ко мне и улыбнулся как ни в чем не бывало.

— Как насчет «Ведра крови» завтра, жень-щина?

«Откажишь!» — кричал мне инстинкт самосохранения. — «Не встречайся с ним!» Но я не послушалась.

— Конечно.

— Кстати, — сказал он, когда мы вышли из бомбоубежища, — возьми вот это. — Он протянул мне свой именной серебряный браслет с выгравированными черными буквами «Клем Клойд». Я с гордостью надела его и щелкнула застежкой, словно кандалами.

Мы снова стали подругами с Максин. Я подражала ей во всем: нацепила глухой свитер с длинными рукавами, бюстгальтер с торчащими в разные стороны чашечками, маленький золотой крестик на золотой цепочке и прямую юбку, которая обтягивала мою задницу так туго, что даже когда я стояла, казалось, что я собираюсь садиться, и черные балетные тапочки, из-за которых походка казалась шаркающей. Все свое старое барахло — юбки, блузки, плащи — я отдала молодежной команде Иисуса, которая собирала деньги на поездку брата Бака в Европу в гости к сестрам и братьям.