Наездницы - Энтон Дисклофани (2013)

Я вздохнула с облегчением. Его настроение не имело ко мне никакого отношения. Радость тут же сменилась чувством вины: сегодня не только Джорджи, но и я не обращала на Сэма внимания.

– Семья твоего кузена сейчас переживает не лучшие времена, – помолчав, сказала мама.

Я почувствовала, что она обдумывает, как сформулировать свой ответ так, чтобы Сэм понял.

– Почему?

– Сэм, они могут лишиться своего дома.

Мои глаза сами собой распахнулись. Мне так хотелось заговорить, но я не стала вмешиваться в их беседу. Мне казалось, что тем самым я предам Джорджи.

– Но этого не случится, – продолжала мама, – потому что мы щедрая семья и с радостью им поможем. Для этого и нужны родственники. Но твоему дяде очень трудно принимать по сути милостыню. Джорджи все это знает, и ему тоже сейчас нелегко. Очень жаль, что он так с тобой обошелся, но поставь себя на его место. Я думаю, ему тяжело тебя видеть. Ты его смущаешь.

Внезапно мне стало ясно, почему мы не видели их почти месяц.

Сколько я себя помнила, у нас всего было гораздо больше, чем у семьи моего кузена. Во-первых, нас, детей, было двое. В те времена один ребенок в семье обращал на себя внимание. Мой папа был умнее. И в сравнении с тетей Кэрри моя мама неизменно выигрывала. Она была из обеспеченной семьи с обширными связями. К тому же, в отличие от тети, она была красавицей. Я все это знала, но не придавала этому значения. И у меня не было кузины-конкурентки, с которой я была бы вынуждена соперничать в красоте, изяществе и уме.

Но, конечно же, мама ошибалась: Джорджи игнорировал Сэма не потому, что испытывал неловкость или был мелочным. Просто ему не был нужен никто, кроме меня.

– Угу, – протянул Сэм. – Только Теа его не смущает.

Я улыбнулась. Сэм был прав. Но тут снова заговорила мама:

– Теа девочка.

Я уж было подумала, что она хочет сказать, что, будучи мальчиком, Джорджи не может игнорировать такую хорошенькую девочку, как я.

– Она не принимается в расчет.

Мне показалось, что из моих легких вышибли весь воздух. Мое сердце билось так громко, что я была уверена: мама это слышит. Но я заставила себя успокоиться. Я знала, как это делать, благодаря Саси. Лошади чуют страх.

Хижины, мимо которых мы проезжали на обратном пути, были освещены горящими каминами. Я хотела разглядеть признаки нищеты, но не знала, на что нужно обращать внимание. Внезапно я разозлилась на родителей за то, что они всегда отгораживали меня от реальной жизни.

«Мама ошибается, меня надо принимать в расчет», – думала я. Я попыталась расслабиться и позволить звуку рассекаемого машиной воздуха убаюкать меня. Я кое-что значила. Меня звали Теодора Атвелл, и я кое-что значила для Джорджи Атвелла.

Глава пятнадцатая

Эта новость пришла от бывшей воспитательницы лагеря, которая теперь жила в Далласе, но продолжала дружить с Хенни. Семья Леоны потеряла все свои деньги. Мы только и слышали, что нефть ее отца прокисла, хотя понятия не имели, что это означает. Еще говорили, что теперь эта нефть стоит меньше питьевой воды. Это нам было понятно. «Они потеряли все», – сказала Хенни, но, похоже, даже ей эта новость не доставляла удовольствия.

– Где они будут жить? – спросила я у Сисси, когда мы, укутавшись в зимние халаты, шли в купальню.

Она покосилась на меня.

– Теа, им придется изменить образ жизни, а не жилище. Дом останется при них.

Когда мы вошли в купальню, я обвела помещение взглядом в поисках Леоны, которая иногда бывала здесь в это время, но увидела только стайку первогодок, Молли в их числе. Летом нас заставляли купаться через день, а зимой – раз в три дня. У миссис Холмс были высокие требования к гигиене.