Наездницы - Энтон Дисклофани (2013)

Ожидая, пока Доуси наполнит мне ванну, я думала о том, каким образом жизни теперь придется довольствоваться Леоне. Она не сделала ничего дурного, ничего непростительного. Теперь она будет вынуждена покинуть это место. Ей придется отказаться от лошадей, во всяком случае от лошадей, подобных Кингу, который стоил целое состояние. Возможно, она не сможет поступить в женский колледж.

Доуси сделала знак, что ванна готова, и приняла у меня халат, когда я ступила в воду. После нескольких первых недель я избавилась от застенчивости. Доуси столько раз приходилось пробовать рукой воду, что ее кисть покраснела. Возможно, теперь Леоне придется в чем-то себя ограничивать, чего ей никогда не приходилось делать прежде, но она не станет служанкой, как Доуси. Она никогда не будет голодать. Наверняка у ее семьи найдется какой-нибудь богатый родственник, который сможет им помочь.

Жизнь Виктории, Леоны и остальных девочек, вынужденных уехать домой, конечно же, изменится. Вокруг них не будут роиться толпы богатых поклонников. Им придется проявить большую осмотрительность в выборе женихов. Все выпуски журнала «Лейдис Хоум Джорнал», которые присылали нам мамы, изобиловали статьями о подработках, с помощью которых женщины могли помочь семье: стирка, шитье и прочее. Меня это смешило. Как будто это могло помочь матери Леоны спасти утраченное состояние! Как будто тетя Кэрри смогла бы расплатиться с банком, удвоив площадь своего сада. То, что жены могут заработать хотя бы малую часть того, что теряли их мужья, было чистой воды вымыслом.

Я поняла, что нашим учителям, прежде внушавшим нам жалость ввиду того, что они не располагают такими же, как у нас, возможностями, на самом деле повезло. У мисс Брукс было ее жалованье, а также жилье и питание. Она целыми днями говорила о книгах, а не размышляла о том, как удержать свою семью на плаву. Наверное, сейчас они все радовались тому, что не обременены детьми.

Все последующие дни мы наблюдали за Леоной, ожидая, что она проявит слабость, что она дрогнет. Но ее поведение не изменилось. И постепенно мы, как это свойственно девчонкам, утратили интерес к ее истории. Если что и изменилось, так это то, что она стала держаться еще надменнее. Наблюдая за тем, как она верхом на Кинге играючи преодолевает препятствие за препятствием, непринужденно проходя весь маршрут, а затем покидает манеж, не удостаивая нас даже кивком, мы начинали сомневаться в том, что просочившиеся в Йонахлосси слухи имеют под собой хоть какое-то основание. Все же при виде Леоны мы вспоминали и о нашем шатком положении – весы судьбы могли качнуться в любую сторону. Если даже отец Леоны разорился, что говорить о наших отцах? А что будет с нами? Теперь этот вопрос постоянно темной тучей висел над нашими головами.

Однажды вечером Эва выключила свет в нашем домике, зажгла свечи и вытащила говорящую доску «уиджа», позаимствованную у кого-то из первогодок. Девчонки-первогодки просто помешались на этих досках. Из-за дождя и ураганного ветра мы не могли ездить верхом и целыми днями не выходили из помещения.

– Это запрещенная штука, – произнесла Гейтс, мельком взглянув на доску. – И к тому же ужасно глупая.

Тем не менее она вместе со всеми села в круг и осторожно коснулась кончиком пальца деревянного указателя в форме сердца. Мы сидели на вылинявшем восточном ковре, который лежал на полу посреди домика. Я рассеянно теребила его разлохматившийся край. Во всех домиках полы были застелены такими коврами. Я знала, что они дорогие, и размышляла о том, что мистеру Холмсу стоило бы их продать, чтобы оплатить обучение хотя бы одной девочки.

– Мой папа говорит, что это демонические доски, – произнесла со своей кровати Мэри Эбботт. – Не надо этого делать!

– О, Мэри Эбботт, – вздохнула Эва, – зачем так мрачно? Мы просто развлекаемся.

– Кого будем вызывать? – спросила Сисси.