— Подожди, так ты знал? — уточняю. — Ты рассказала ему?

— Конечно.

Кажется, она больше расстроилась, что я думала, что она лгала папе, чем от того, что я всё знала.

Папа наклоняется вперёд.

— Судя по тому, что ты предприняла, чтобы защитить маму и меня, у меня складывается впечатление, что ситуация видится тебе хуже, чем есть на самом деле.

— Фелисити сказала, что у тебя давний роман с каким-то мужчиной. Она никогда не говорила, кто это, говорила, что это возмутительно.

— Фелисити солгала, — отвечает мама. — Я изменила твоему отцу, но только один раз, и это был лишь поцелуй. Я бы даже не назвала это романом. Скорее неосторожностью.

— Тогда почему она…

— Потому что это был её отец, — поясняет мама, поднимая стул. — Мы с ним учились вместе в старших классах. Я рассказала ему о сделке, которую надеялась заключить, и он упомянул, что его компания собирается привлечь новых управляющих. Он предложил мне эксклюзивный контракт, чтобы я представляла его новых сотрудников, когда они будут искать новые дома. С двумя этими контрактами я снова окажусь на вершине, а твоему отцу не придётся брать так много смен.

— О, — всё, что мне удаётся выдавить. После стольких месяцев с самыми худшими мыслями о маме и стольким временем, потраченным с Фелисити вместо Мадлен и Дэниела, облегчение просто невероятное. — Тогда в честь чего семейное собрание?

— В честь этого, — отвечает мама. — Как сказал папа, мы ходим к психологу, работая над тем, чтобы вернуть доверие, которое мы потеряли. Последним шагом было признаться во всём тебе, чтобы между нами больше не было секретов.

— Значит, вы вместе? — мама и папа кивают. — Что ж, сегодня произошли два хороших события.

— Какое второе? — интересуется папа, подкалывая вилкой кусочек цыплёнка, покрытый соусом.

Пока мы едим, я рассказываю о нашем с Дэниелом визите в больницу. Однако я не упоминаю женщину и её сына. Возможно, однажды, но сейчас я понимаю, что это не моя история, чтобы рассказывать.

Мы уносим тарелки, и раздаётся звонок в дверь. Мы в замешательстве смотрим друг на друга.

— Я открою, — вызываюсь я.

Отпихнув сумку с дороги, я открываю дверь и вижу пять или шесть маленьких привидений, ведьм и принцесс, стоящих передо мной.

— Кошелёк или жизнь, — хором произносят они.

Точно. Сегодня Хэллоуин, а я забыла выключить свет на крыльце, когда заходила.

— Я, хм, не знаю, есть ли у нас…

Позади меня появляется мама и оптимистичным голосом возвещает:

— Разумеется, у нас есть сладости, ЭрДжей. Я купила всё ещё несколько недель назад.

И вот так, в день, когда я проводила лучшую подругу в могилу, я раздаю сладости сотням детей. В конце у нас осталось лишь несколько простых шоколадок.

— Почему ты вообще купила эти? — осведомляюсь, выбирая конфету, разворачивая обёртку и отправляя шоколад в рот.

— Они шли в ассорти, — произносит мама, защищаясь.

Смотрю на неё взглядом, подразумевающим, что это плохое оправдание.

— Они как мел.

Папа берёт одну и крутит, пока крошечный диск не выпадает у него из рук.

— Мне они нравятся.

— Ну конечно, — со стоном говорю.

Не могу поверить, что говорю это, но сегодняшний вечер был чудесным. Не будет преувеличением сказать, что это не обычный вечер. Впервые за очень долгое время я не убегаю на вечеринку или к друзьям. К сожалению, при мыслях о привычных вещах я вспоминаю Мадлен, и начинаю чувствовать, как стены вокруг меня сжимаются. Мне нужен воздух.

— Вы не против, если я прогуляюсь? — спрашиваю, вертя на пальце кольцо с дельфинами.

— Ты в порядке? — беспокоится мама. — Выглядишь бледной.

— Я в порядке, — заверяю её. — Просто длинный был день. Мне нужно проветрить голову.

Папа тянется за пультом и включает DVD.

— Мы собираемся смотреть тот ужастик, который ты так любишь.

Улыбаюсь.

— Вернусь до конца начальных титров. Обещаю.