Наедине - Юлия Амусина

— Если пригласишь, — он пожимает плечами, и я безмолвно распахиваю дверь шире, впуская его внутрь.

Свет вспыхивает от нажатия его пальцев на переключатель, и я вскользь думаю о том, что Миха уже достаточно неплохо освоился в моей квартире. Мне даже немного завидно, ведь сама я до сих пор не могу притереться с этими серыми стенами, они все еще давят на меня, погружая в глубины отчаяния и безысходного одиночества.

Я выбираюсь из куртки, которая тут же оказывается в Мишкиных руках, но сам он раздеваться не спешит. Оглядываюсь на него через плечо, ловлю на себе его сосредоточенный взгляд. Моя куртка все еще в его ладонях, и мне кажется, что он об этом уже позабыл, погруженный в какие-то одному ему известные мысли.

— Насчет Володи… — замолкаю, увидев, как на его лице появляется едва заметная улыбка.

— Ты правда его любишь?

— Нет, — облизываю пересохшие губы. — Конечно, он мне небезразличен, но…

— Давай пока забудем о нем, ладно? Про Володю мне все более-менее ясно, а вот касаемо всего остального хотелось бы просветиться.

Я молчу, и он задает вопрос:

— Ты помнишь, что она сказала?

— О клоуне? — валять дурака, изображая полнейшее неведение, уже нет смысла. Мишка кивает:

— Как думаешь, что это значит?

— Понятия не имею, — приваливаюсь плечом к дверному косяку, устраивая руки у груди в защитной позиции, но Мишка не обращает внимания на то, что мне явно неприятна эта тема.

— У нее не оставалось времени, и Мона это понимала, вот почему сказала то, что в те мгновения казалось ей самым важным.

— Я не знаю… — упрямо качаю головой, избегая снова встречаться с его глазами.

— Фим, — он подходит ко мне вплотную и берет за подбородок двумя пальцами, приподнимая мое застывшее лицо. — Давай уже начистоту. Почему она сказала тебе о клоуне?

— Я не знаю! — само слово «клоун» заставляет меня нервничать. Сбрасываю Михину руку и почти бегом скрываюсь в комнате, уже жалея, что предложила ему зайти и больше всего на свете мечтая о том, чтобы он ушел.

— Фима! — Мишка догоняет меня почти сразу, хватает за руку, и я, дернувшись от него в сторону, падаю на диван, где и замираю без движения, глядя в его сторону глазами загнанного в угол зверя.

— Не знаю, не знаю, не знаю… — повторяю монотонно себе под нос, предупреждая очередные его вопросы, в то время, как мои ладони неосознанно начинают крутить край покрывала.

— Послушай, — он со вздохом садится со мной рядом, взглядом упираясь куда-то себе под ноги. — Мона хотела о чем-то тебя предупредить, да?

Я жмурюсь, стараясь прогнать всплывающие в голове картинки, связанные отдельными частями в виде темного леса, перевернутой машины и человека в гриме. Трясу головой в отрицании, не желая даже думать о чем-то подобном, но губы мои против воли выдавливают предательское согласие:

— Да, скорее всего, да…

— Ясно… — он снова тяжело вздыхает, после чего берет мою дрожащую ладонь в свою и просит негромко. — Фим, помоги мне понять, что все это значит. Не хочу на тебя давить, но ты же сама видишь, я не в теме. Вокруг тебя постоянно что-то происходит, и с каждым разом это все меньше походит на простую случайность.

— Я ничего не знаю, — бормочу жалобно, понимая, что он надеется услышать от меня совсем другое.

— Смотрю, у тебя на все мои вопросы всегда готов достойный ответ, — кривится Мишка. — С какой стороны ожидать очередного подвоха, Фим? Скажи, что мне нужно сделать, чтобы не допустить ошибки?

— Может, обойдемся без вопросов? Что-то подсказывает мне, что следующий мой ответ тебя опять не обрадует, — качаю головой.

— А ты попробуй.