Наедине - Юлия Амусина

Каждый шаг дается мне с заметным трудом. Гоня прочь все сомнения, я медленно продвигаюсь дальше по темному коридору, касаясь ладонью стены, пока не останавливаюсь у закрытой двери с поблескивающей во мраке золотой ручкой. Она не заперта, лишь плотно прикрыта. Помедлив, я тяну ручку на себя и с опаской заглядываю в образовавшуюся щель между дверью и коробкой. Вижу приглушенный свет, отбрасывающий тень на мозаичный пол сквозь оконное стекло. В середине комнаты находится кресло из темно-коричневой кожи, в котором кто-то сидит, но со своего места я могу рассмотреть только всклокоченный затылок и медленно завивающуюся кверху струйку сигаретного дыма. Там, в кресле, спиной ко мне, находится мужчина. Я совершенно точно откуда-то знаю его, чувствую, хотя не могу сказать наверняка ни кто он такой, ни как выглядит. В голове крутится только то, что он может представлять для меня вполне реальную опасность, и мне следует быть осторожнее, а лучше вообще закрыть эту дверь и пройти мимо.

Но моя защита подводит, я проскальзываю внутрь помещения и все равно иду к нему, будто бы со стороны наблюдая за тем, как мои босые ноги бесшумно касаются прохладного мозаичного паркета. Странно, что на этом мои ощущения исчезают, самой себе я кажусь невесомой, я больше ничего не чувствую. Только смутная настороженность упрямо грызет меня изнутри. Кладу ладонь на спинку кожаного кресла, огибаю его спереди и, наконец, оказываюсь лицом к лицу с сидящим в нем человеком. Он молчит, но мне не нужны слова. Наши взгляды пересекаются в одной точке и, будто бы прочно зацепившись друг за друга, больше не разбегаются.

Наблюдая за мной глаза в глаза, он медленно подносит сигарету к губам, затягивается крепким дымом и небрежно пускает его в мою сторону. Я провожу рукой возле своего лица, рассеивая сизое облако, касаюсь влажным языком нижней губы и делаю шаг, теперь мои ноги вплотную соприкасаются с его коленями. В его взгляде читается заметный интерес. Едва приподняв бровь, он кивает и вновь делает глубокую затяжку. Я медлю. Мне хочется скользнуть к нему на колени и забраться ладонями под ослепительно белую рубашку, одну за другой расстегнуть все пуговицы, пробежаться пальчиками по теплой мужской коже, вдохнуть его запах. Я хочу с ним поиграть, и что-то подсказывает мне, что он вовсе не будет против.

Закрываю глаза всего на секунду, склоняюсь к нему, медленно скольжу ладонью по белому вороту его рубашки к верхней пуговице. Он смотрит на меня с веселым ожиданием, словно все мои действия для него в самом деле не более чем игра. Я улыбаюсь краями губ, крепко сжимаю в кулаке край белоснежной ткани, притягиваю его к себе и целую. Он отвечает, не меняя положения, в одной руке по-прежнему держит зажжённую сигарету, другой лениво поглаживает мое бедро. От его близости у меня напрочь срывает все тормоза, я распадаюсь, пьянею от него прямо на глазах.

С легким стоном я отрываюсь от его губ, спускаюсь короткими поцелуями, дрожащими ладонями скольжу по его вздымающейся груди, еще ниже, к серебристой пряжке ремня, касаюсь его твердой плоти через ткань брюк и только теперь останавливаюсь, поднимаю глаза вверх, желая увидеть его реакцию на свои действия. Он смотрит с прищуром, курит и вновь кивает, не говоря мне ни единого слова. Я тоже молчу. Устраиваюсь между его разведенных ног и тянусь к ширинке, чувствуя, как пылают мои щеки, а низ живота обдает жаром в маетном предвкушении всего того, что я собираюсь с ним сделать. Тяну вниз язычок молнии и вновь пытаюсь уловить эмоции на его порочно красивом лице, наклоняю лицо ближе, и…

Свет гаснет. Вокруг меня пусто, нет больше интимного полумрака, кожаного кресла и мужчины в белой рубашке. Внезапно я слышу адский грохот, пытаюсь вскочить на ноги, но падаю обратно в невесомость — мозаичного пола тоже больше нет. Широко распахиваю глаза, хочу закричать, ползу куда-то, не понимая, куда именно и что вообще происходит.

В полнейшем отчаянии зову его, разрывая криком пересохшее горло…