Интро - Элен Рейв (2021)

Для меня становится настоящей новостью то, как легко даётся очередная порция лжи. Голос звучит уверенно, спокойно. Мне удаётся сохранять непроницаемое выражение лица на протяжении всего диалога и даже улыбаться время от времени. Говорю с такой убедительностью, что в какой-то момент и сама начинаю верить собственным словам. И Настя верит. Я это вижу. По пытливому горящему взгляду, периодическим кивкам и «угуканьям», редким комментариям и уточняющим вопросам. Она словно бы смотрит интереснейший сериал по телику или читает не менее увлекательную книгу.

– Ну, Лерка, ты конечно молодец. Такого мужика отхватила, – девушка даже не пытается скрыть восхищения, попутно намазывая на очередной блин морошковое варенье.

– Не я его, – поправляю с несколько натянутой улыбкой.

– Да какая теперь уж разница, – отмахивается она, после чего прибавляет не без ехидства: – А я тебе с самого начала говорила, чтобы присмотрелась к нему! Теперь будешь жить в шоколаде. Бабками он тебя обеспечит – это сто процентов, может, ещё и квартиру прикупит, тачку. Такие, как этот Никольский, не скупятся на своих женщин. Пусть он и бандит. И-и-и, как ты говоришь, иногда не сдержан и груб, но он же тебя не бьёт?

– Нет, конечно, – отвечаю без раздумий. И, в принципе, это правда, если не считать изнасилования… однако об этом моей бывшей напарнице точно знать незачем.

– Во-о-от, – протягивает уверенно, кивая собственным словам и не замечая, как на мгновение меняется выражение моего лица – буквально на пару секунд снисходительная улыбка трансформируется в кривую гримасу непонимания и ужаса.

– Значит, оно точно того стоит. Повезло тебе, Лерка. Заживёшь тепе-е-ерь… – Настя продолжает свою мечтательно-хвалебную речь, а меня захватывают и уносят совершенно иные мысли и чувства.

Слова, которые произносит девушка, впервые вызывают во мне нечто подобное. Впервые дают такой внушительный внутренний резонанс. Я и раньше неоднократно сталкивалась с суждениями, которые совершенно точно могли бы вызвать у среднестатистического человека в лучшем случае вежливое молчание, а в худшем недоумение и порицание. Однако никогда не осуждала сама, искренне веря и понимая, что каждый волен распоряжаться своей жизнью, собой и своим телом, как ему вздумается.

В этот же раз всё внезапно стало другим.

Будто кто-то взял банку с краской и выплеснул её на огромное белое полотно, которое в итоге оказалось и не полотном вовсе, а очень профессионально замаскированными предметами, представленными в нужном свете и под правильным углом. Сейчас они, наконец, стали объёмными с конкретно очерченными формами. Всё, что казалось простым и лишённым какой-либо выразительности преобразилось в новую гротескную массу.

И всё же меня покоробило.

Даже несмотря на то, что несколько минут назад я добровольно повесила на себя ярлык «шалавы» и «бандитской подстилки»; преподнесла сложившуюся ситуацию так, словно была не против, когда меня везли к Никольскому и что мы буквально с самого начала пришли к обоюдному согласию; и самое главное пересказала ту кошмарную ситуацию так, словно я не такая уж и мышка, словно уже давно не девственница и имею какой-никакой опыт в отношениях с мужчинами, пусть и более приземлённый – меня всё равно покоробило. От обыденной лёгкости, с которой Настя рассуждала о чужой жизни, деньгах, бандитах и сложившейся ситуации в целом. Об этом, наверное, мне ещё тогда, в первый наш разговор, следовало задуматься.

Интересно, а если бы она всё-таки узнала правду – ту жуткую и неприглядную, – изменилось бы хоть что-то?

«Нет», – уверенно отвечает внутренний голос. – «Её позиция осталась бы прежней. Устоявшиеся ценности не пошатнулись бы. Нет…»