Разрыв не по шаблону - Тамара Шатохина

— Смотри… — обнял меня со спины Вадим, поставив перед собой: — Я думал не о том, о чем… нужно в первую очередь, и ты сейчас — не о том. Вот она — главное для нас. Ей нужны мы двое. Я не манипулирую тобой при помощи ребенка — просто четко осознал за эти дни. Только в несчастливой семье и дети несчастливы — знаю по себе. Обещаю тебе, — горячо шептал он мне в ухо, — сделать все, чтоб Янка была счастливой. Езжайте к маме, Ксюш. Ты хочешь, ты решила — езжай. Я буду звонить каждый день. В сентябре у нас сделка — первые числа. И сразу полечу за вами. У нас с тобой тоже сделка — доброй воли: я доверяю тебе и отпускаю с Яной к маме. А ты обещаешь подумать. Ксюша?

— Да, — сдалась я, с усилием выдирая себя из его рук. Старательно отвлекаясь от того, что творилось внутри, кивнула на распаренную Янку и быстро зашептала: — Нужно раскрыть ее — лоб влажный, и страшно разбудить — закрутилась вся.

— Форточку открой, и правда — душновато. Спасибо, — осторожно поцеловал он мои волосы, — пойду вымоюсь и переоденусь. Она поела утром, потому и спит до сих пор. А я бы кофе выпил.

— Хорошо. Иди… — отошла я приоткрыть фрамугу.

Весь этот день был заполнен Яной. Она и правда рычала — просто дивно. А вечером, постелив себе на диване в детской, я пожелала мужу спокойной ночи и ушла спать туда.

Яна долго не засыпала. И пришлось петь ей песенки, рассказывать про Колобка, потом отвечать на вопросы… «а кообок пацькает газки, када катица?» И что тут ответишь? Не продумали сочинители. И в самом деле — катится ведь глазками по земле.

Ребенок это главное — да. И я подумаю, честно попытаюсь, как и обещала. Поверила я, что секса не было? Пятьдесят на пятьдесят. Вадим казался искренним, но и Марине я верила — отношения там были теплыми, а как далеко все зашло…? Что-то же было? У меня вон и без всякого тепла зашло дальше некуда. Переиграть бы, вернуть назад время! Но это случилось и так уже и останется. Раньше я собиралась сказать Вадиму о ночи в гостинице — чтобы ему было так же плохо, как и мне. Но не теперь… он оставил подробности за кадром, значит уравновесим — подробностей не будет.

Это неправильно в корне, в принципе! Нечестно. Потому что, если я решусь, мы будем начинать с чистого, нового листа. А получается — не с чистого, а запачканного моим враньем. Но и у меня тоже есть право на единственную ошибку и тоже — без подробностей. Нужно время. Может получится уговорить себя, что та ночь была просто таблеткой от обиды, средством для заживления раны? Чтобы не давило оно каменной глыбой!

Больше я пока не надумала ничего. Трудно решать здесь и сейчас, когда знаешь — пойди я к нему и случится лучшая ночь в моей жизни, а может и в его. Потому что я хотела этого — до жара и пота, до тянущей боли там, где положено. Потому что тоже соскучилась. Потому что хочет он и всеми силами станет замаливать свою вину.

Спалось отвратительно — ворочалась, смотрела в потолок… слоны вытоптали весь мозг! Не спал и Вадим. Я слышала, как он два раза проходил на кухню. Первый раз, наверное, просто попить воды, а второй… я задремала и уже не слышала, когда он вернулся в постель.

Мне нужна была трезвая голова, чтобы понять — смогу я жить, не домысливая его «подробности»? Безоговорочно верить ему опять? Почему-то же он не хочет ими делиться? А может потому, что и я — страшно и стыдно признаться, что слишком ярко и вкусно все было? От этого и тошно и больно, и проклятая ревность душит! И Дамокловым мечом — моя гастроль… Я запретила себе углубляться в самобичевание, это путь в никуда. Пожалела о сделанном, осознала и хватит. Хватит уже!