Любовь и другие слова (ЛП) - Кристина Лорен

Прежде чем я успела ответить, раздался стук ног по полу над нами.

— Ты такой придурок! — сказал Эллиот, срываясь с лестницы и врезаясь в своего брата. Андреас хрюкнул от удара и схватил Эллиота, зажав ему голову. Андреас был выше и довольно мускулистым, но на стороне Эллиота, похоже, было желание избежать публичного унижения.

Два мальчика боролись, были опасно близки к тому, чтобы опрокинуть лампу, произнесли кучу слов, о которых я даже не должна была думать, и, наконец, разошлись, задыхаясь.

— Извини, — сказал мне Эллиот, все еще глядя на Андреаса. Он поправил очки и расправил одежду. — Мой брат думает, что он смешной, и, очевидно, не может одеться сам. — Он указал на голую грудь Андреаса.

Андреас еще больше запутал волосы Эллиота и закатил глаза. — Сейчас едва полдень, придурок.

— Думаю, мама должна проверить тебя на нарколепсию.

Тупо ударив Эллиота по плечу, Андреас повернулся к лестнице. — Я направляюсь к Эми. Рад был повидаться с тобой, Мейси.

— Я тоже, — неубедительно сказала я.

Андреас подмигнул мне через плечо. — О, и Эллиот? — позвал он.

— Да?

— Дверь открыта.

Его звонкий смех наполнил холл наверху, а затем исчез за щелчком закрывшейся двери.

Эллиот направился к лестнице, но затем остановился и, обернувшись, нахмурился на меня. — Пойдем к тебе домой.

— Ты не хочешь показать мне его?

Со стоном он повернулся и указал вокруг нас. — Гостиная, столовая, кухня вон там. — Он крутился на месте, указывая на каждую комнату ударом указательного пальца. Он пошел вверх по лестнице, и я следовала за ним, пока он бормотал: 'Лестница', 'Прихожая', 'Ванная', 'Родительская комната' и список других однообразных обозначений, пока мы не оказались перед закрытой белой дверью с наклеенной на нее периодической таблицей.

— Это моя.

— Вау, это… ожидаемо, — сказала я со смехом. Я была так счастлива увидеть его комнату, что у меня немного закружилась голова.

— Я не ставил это здесь, это сделал Андреас. — Его голос приобрел оттенок оборонительности, как будто он мог только терпеть, когда его считают на девяносто восемь процентов ботаником.

— Но ты не снял его, — указала я.

— Это хороший плакат. Он получил его на научной ярмарке. — Он повернулся ко мне и пожал плечами, опустив глаза. — Было бы пустой тратой времени избавиться от него, и он будет бесконечно ругать меня, если я поставлю его в своей комнате.

Он открыл дверь и ничего не сказал, только отступил назад, чтобы дать мне пройти мимо него в его спальню. Тревога и возбуждение охватили меня с новой силой: Я входила в спальню мальчика.

Я входила в спальню Эллиота.

Она была редкой и безупречной: кровать заправлена, только несколько грязных вещей в корзине в углу, ящики комода аккуратно закрыты. Единственный беспорядок был в стопке книг, сложенных на письменном столе, и коробке с книгами в углу.

Я чувствовала напряженное присутствие Эллиота позади меня, слышала отрывистый ритм его дыхания. Я знала, что он хочет уйти от хаоса своего дома в одиночество, но не могла оторваться. За его столом была доска объявлений, на которой висело несколько ленточек, фотография и открытка с изображением Мауи.

Подойдя ближе, я наклонилась, изучая.

— Просто несколько научных выставок, — пробормотал он позади меня, объясняя, что это за ленты.

Первое место в своей категории на научной ярмарке округа Сонома, три года подряд.

— Вау. — Я посмотрела на него через плечо. — Ты умный.

Его улыбка вышла кривой, щеки запылали. — Неа.

Я отвернулась, рассматривая фотографию, прикрепленную в углу. На ней были три мальчика, включая Эллиота, и девочка слева. Похоже, она была сделана несколько лет назад.

Дискомфорт зудел у меня в груди. — Кто они?