Неверная - Айаан Али (2012)

Через месяц Махамууд и Си’еедо тоже уехали – решили открыть свое дело в Абу-Даби. Эти люди утратили все – родных, собственность, работу, социальный статус, планы на жизнь, – но были готовы начать все сначала за границей. Я восхищалась их стойкостью.

Через несколько месяцев после приезда Марьян Фарах в Найроби Абех решил снова вступить с ней в брак. Он уехал из нашей квартиры на Парк-роуд, чтобы жить с Марьян, Иджаабо и Арро. Я ожидала, что Марьян, узнав, что мама не разговаривает с ним, предложит ему переехать. Когда вопрос был решен, Абех позвал Махада, Хавейю и меня, чтобы сообщить нам новость. Он просил нашего благословения, и мы дали его, хотя, конечно, не были приглашены на свадебную церемонию. Хавейя и Махад были недовольны ситуацией, я же, хоть и не испытывала особой радости, желала отцу счастья.

Когда отец уехал, мама не проявила никаких чувств, только сказала:

– Чулан освободился.

Мы перенесли туда вещи. Она была спокойна и сильна, но внутри, я знала, мама раздавлена: долгие годы жить одной, спать одной, скрывать свои чувства, а теперь снова быть отвергнутой всеми!

Мама стала агрессивной, говорила со мной самым грубым образом. Она снова начала бить меня. Я думала, что, возможно, мать вымещает на мне обиду. У нее была прекрасная жизнь в Адене, которую она потеряла. Теперь же ей приходилось жить в нелюбимой стране, в которой у нее ничего своего не было. Думаю, именно поэтому она так злилась.

* * *

В конце января 1992 года отец, в то время редко появлявшийся у нас, вдруг вернулся из мечети прямо к нам домой. Его лицо лучилось радостью.

– Айаан, доченька, у меня для тебя есть прекрасная новость, лучшая из новостей. Мои молитвы были услышаны! – заговорил он. – Сегодня в мечети благословенный человек подошел ко мне и попросил руки моей дочери. Я сосватал ему тебя.

Помню, я застыла как вкопанная, затем откашлялась и сказала «нет», но отец даже не услышал. Тогда я повторила громче:

– Я не собираюсь выходить замуж за незнакомца! Папа, полный воодушевления, ответил:

– Но он вовсе не незнакомец! Он наш родственник, он тоже Осман Махамуд!

Отец стал перечислять его предков, но я перебила его:

– Нет, незнакомец в другом смысле.

– В каком же?

– Я его ни разу не видела!

– Ну так завтра увидишь.

Папа сосватал меня человеку по имени Осман Мусса, молодому сомалийцу, выросшему в Канаде. Он приехал в Найроби, чтобы отыскать и спасти членов своей семьи, пострадавших во время войны, а заодно и найти себе невесту. Осман Мусса считал, что сомалийские девушки в Канаде были слишком западными, то есть нескромно одевались и свободно сходились с мужчинами. Они не были baari, а значит, не заслуживали чести выйти замуж. Благодаря гражданской войне Осман Мусса мог получить девушку из самых родовитых семей Сомали практически даром.

Абех познакомился с этим человеком в мечети всего несколько часов назад. По словам отца, он был высокий, с крупной костью и белыми зубами. Наверное, Осман Мусса подошел к нему первым. Я так и вижу эту сцену: почтительное перечисление своих предков, а потом предложение: «У вас есть дочери, а я ищу невесту». Папа наверняка был просто счастлив.

Арро была старше, так что он должен был предложить ее. Но не стал. Он выбрал меня, свою верную, послушную, достойную дочь Айаан. Отец сосватал меня, считая это даром небес, Осман Мусса согласился взять меня в жены, и они стали гордо вышагивать по мечети, сообщая всем старейшинам клана о таком прекрасном, ниспосланном свыше союзе. Ему даже не пришло в голову посоветоваться со мной.

Выкупа за невесту не платили: шла гражданская война, и просить выкуп не подобало. Но этот брак был стратегическим: Осман Мусса мог похвастаться тем, что женился на Маган, а у нас теперь были родственники в Канаде. Словом, у отца были все основания радоваться такому союзу.

Я собралась с силами и спросила его: