Неверная - Айаан Али (2012)

– Абех, а что… если я уже с кем-то другим…

Но он слушал вполуха и только ответил:

– Аллах послал тебе ответ.

Потом отец ушел, все так же сияя от счастья, а я пошла к маме и рассказала обо всем. Она только фыркнула:

– О, значит, теперь он у нас отец, который готов взять на себя ответственность за брак дочери, да? Отлично.

Я была в панике, но не плакала. Тогда я редко плакала. Просто отчетливо видела, как захлопывается моя клетка.

На следующий день отец привел к нам Османа Муссу. В гостиной было чисто, и все вокруг были очень взволнованы, кроме меня. Я просто надела обычную одежду. Я не собиралась наряжаться по такому случаю.

Жених зашел в комнату и потянулся, чтобы пожать мне руку. Он был очень высоким, в невероятно длинных джинсах. Мне он показался похожим на баскетболиста – бритого и в бейсболке. «Здравствуйте, проходите, пожалуйста. Я – Айаан», – вежливо сказала я, не глядя ему в глаза, и ушла за мамой.

Мама и папа остались с нами в комнате – мы с мамой сели на кровать, – и Осман Мусса стал рассказывать о Канаде, где он жил с самого детства, о беженцах и войне.

Мы не встречались взглядами. Осман смотрел на маму, стараясь заслужить ее доверие. А я временами поднимала глаза на него и изучала: то, как он говорил, как менялось его лицо, – пыталась понять, понравится ли он мне. С этим мужчиной мне предстояло разделить дом и жизнь: готовить для него, вынашивать его детей, потакать его прихотям. Но что я знала о нем? На сомалийском он говорил плохо, как будто недоучил, зато искренне.

Настоящая, глубоко верующая мусульманка помолилась бы Аллаху, чтобы он указал ей путь, дал мудрость и силы, но я не стала. Я чувствовала, что должна разобраться в этом сама. Я вспомнила о той ночи, которую провела с Махмудом, и попыталась представить Османа Муссу в таком свете. Хотела бы я лечь в постель с ним? Об этом я не могла спросить Аллаха.

Кеннеди был великодушным и нежным. Между нами вспыхнула искра, у нас было много общего. Он видел, как я мыла полы и стирала носки, и в любой ситуации любил и уважал меня. Даже с Абширом, зажатым в тиски правил, нас влекло друг к другу. Но Осман Мусса был мне совершенно чужд. Он не отталкивал меня, но и не притягивал. Мне было совершенно все равно, я не испытывала к нему никаких чувств. Кроме того, я не заметила в нем особого интереса ко мне.

Свадьба была назначена на субботу, через шесть дней.

Наша вторая встреча была более интимной. Осман Мусса и его сестра посетили наш дом, я просила Махада и Хавейю побыть с нами, помочь мне оценить этого мужчину. Мама оставила нас, пятерых молодых людей, одних. Я спросила о молитвах. Мне хотелось знать, насколько Осман Мусса религиозен. Я понимала, что должна хоть что-то выяснить о своем будущем муже, потому что, в любом случае, не могла помешать свадьбе. Он явно был знаком с учением Братства, но не был ему так предан, как Иджаабо, что было видно по его одежде. Он носил джинсы и бейсболку, но был тверд в своих убеждениях. Казалось, что в политической ситуации он разбирается гораздо лучше, чем в молитвах.

Я спросила:

– Чего вы ждете от нашего брака? Его сестра возмутилась и сказала:

– Быть может, нам лучше уйти, раз здесь задают такие вопросы?

Но Осман Мусса рассмеялся и ответил:

– Ты подаришь мне шестерых сыновей. Наш дом станет домом для всех Осман Махамуд.

Дальше он все говорил и говорил о том, как выглядят сомалийские девушки, воспитанные, как и он, в Канаде; они все настоящие шлюхи, пьют, ходят на дискотеки, не прячут себя, спят с белыми мужчинами. Они просто неуправляемы; он бы никогда не выбрал такую мать для своих детей. Ему нужна такая девушка, как я: правильно одетая, послушная, безукоризненная, да еще и дочь такого достопочтенного человека, как Хирси Маган.