Подсолнух - Ирина Воробей

Татьяне стало смешно. Она всегда думала, что Русик из тех молодых людей, которые внешности уделяют меньше всего внимания, по крайней мере, всегда до этого вел себя именно так. У него всегда имелся излишек веса, но раньше его как будто такое не волновало.

— С чего ты вдруг начал париться? — напрямую спросила Татьяна, когда они уже подходили к зданию галереи.

— Я недавно в гороскопе прочитал, что сегодня встречу свою любовь, — смутившись, сказал он и отвернулся в сторону, чтобы Татьяна не застала румянец на его щеках, впрочем, румянец этот можно было списать и на мороз.

Татьяне стало еще смешнее. Русик сегодня раскрылся перед ней с совершенно новой стороны. Она попыталась поймать его взгляд.

— Я потому и согласился с тобой пойти. Как раз прочитал гороскоп, и ты пишешь. Подумал, это судьба, — пояснил он, втягивая плечи глубже в себя. — А я не готов.

Глаза по-прежнему смотрели в сторону.

— Ну, если так гороскоп предсказывает, то вес же тут ни при чем. Ты все равно ее встретишь, независимо от того, прибавил ты за праздники или нет.

Она усмехнулась. Русик резко перевел полный надежды взгляд на девушку и улыбнулся. Его как будто осенило.

— И правда, — проговорил он задумчиво. — Чего я переживаю, раз это судьба.

Татьяна похлопала его по плечу, улыбнулась и остановилась как раз напротив входа в галерею. Над ними возвышалось современное многоэтажное здание, вытянутое, строгое и стеклянное. Парадный вход выделяли металлические круглые колонны по одной с обоих боков и стандартная уличная плитка, которой выкладывали тротуары, но здесь она выделялась на фоне остального бетонного покрытия. Панорамные окна отсвечивали небом и отражали архитектурную эклектику зданий с противоположной стороны улицы. В витрины первого этажа вставили большие и маленькие афиши проходящих и предстоящих мероприятий, среди которых во все окно висел анонс выставки «Деструкция».

Когда Татьяна открывала ручку двери, ее охватил мандраж. Она на секунду замерла на месте, молясь, чтобы Вадима там не оказалось, хотя на самом дне души надеялась, что он там есть и что он тоже хочет ее увидеть. Широкую горчичную шляпу девушка решила снять с головы и сунуть в рюкзак, чтобы меньше привлекать внимание. Выставку пришлось поискать на информационном стенде, ибо здесь был не один зал и не одна экспозиция. Нужная им находилась на третьем этаже. Они молча поднимались по лестнице, потому что каждый думал о своем. Русик, лучась и улыбаясь, представлял встречу с новой любовью, а Татьяна, хмурясь и тяжело дыша, — со старой. И оба волновались.

Они вошли в небольшой белый каменный зал, на стенах которого несимметрично висели картины и панно. Помещение, лишенное мебели, за исключением нескольких металлических стульев, тонкие перегородки разделяли на небольшие комнатки без четвертой стены по обе стороны. Пространство широкого коридора разрезали толстые квадратные колонны, на которых тоже разместились картины.

На удивление Татьяны здесь оказалось полно людей, по большей части профессионалы в области современного искусства либо работники СМИ. Но были и такие же зеваки, как Татьяна и Русик, которые на все вокруг смотрели широко раскрытыми глазами и долго не могли зацепиться за что-нибудь конкретное взглядом, пытаясь разглядеть все за раз.

На дальней стене, противоположной входу, висела та самая картина с балериной, которая привлекла внимание Татьяны изначально и, по-видимому, всех остальных тоже. Она оказалась большой и узкой, изображала танцовщицу в полный рост в масштабе один к одному. Вокруг нее собралась галдящая толпа, в центре которой под вспышками фотокамер щурился Вадим. Татьяна обомлела. Ее желание так легко и быстро сбылось.