Подсолнух - Ирина Воробей

Парень, хрюкнув, усмехнулся. Татьяна улыбнулась. Она всегда была уверена, что, как представителю богемной профессии, о низком, в том числе о деньгах, ей не придется задумываться. Ее делом было искусство. Но, как оказалось, жизнь резко меняла направления. И теперь капитал, конкуренция и безработица стали насущными вопросами, которые хотелось обсудить с товарищами по несчастью.

— Вообще, конкуренция — вещь крайне не справедливая, если у всех неравные изначальные обстоятельства, — с умным видом ворчала Лада. — Вот мне, например, в школе задают кучу домашних заданий, а еще у меня есть факультативы и музыкалка. У меня даже летом куча курсов по всяким языкам и репетиторы. Да и отдохнуть тоже хочется. У меня нет времени часами торчать на сайте и выискивать свободные площадки. К тому же график такой плотный, что из него трудно извлечь свободный день, когда я могу выступать. Эта программа рассчитана на раздолбаев, которые сутками нихера не делают и потом, как попрошайки, бесталанно исполняют чужие песни. Зато зарабатывают. Просто потому что у других нет возможности эту площадку занять. Это же не значит, что мы фуфло толкаем. Скорее фуфло толкают они. А мы даже добраться до слушателя не можем и предложить ему наш товар. Хотя он лучше. Какая нахрен конкуренция тут!

Лада выдвигала еще множество других аргументов против капиталистической модели экономики, противопоставляя ей все остальные, придуманные человечеством, как будто мир действительно был устроен просто: либо капиталистически, либо нет. Из своих весьма скудных академических познаний Татьяна помнила, что моделей экономики гораздо больше, чем две, но Лада все равно показалась, на Татьянин ненаучный взгляд, весьма подкованной в этой области. Девчонка объяснила свою эрудированность тем, что учится в школе с экономическим уклоном и будет поступать на экономиста по совету любимой учительницы, хотя и мечтает стать рэп-дивой.

— Именно рэп-дивой? — переспросила Татьяна, потому что эти вещи не укладывались в ее понимании друг на друга.

— Да, — горделиво мотнула головой девчонка. — А что тебя смущает?

— Да нет, — скрыла та улыбку. — Зачем тогда тебе экономика?

— Денежки свои считать, когда разбогатею, — ухмыльнулась Лада.

Все дружно посмеялись и затихли на пару минут. Каждый задумался о нелегкости бытия, полагала Татьяна, потому что она думала именно об этом.

— На самом деле, учителя говорят, должна быть какая-то опора в жизни, — продолжила Лада спустя две минуты, когда они пришли на место. — Типа, творчеством не факт, что заработаешь. А даже, если заработаешь, то можно быстро разориться и кануть в лету. Поэтому должно быть что-то еще, что бы кормило. Я просто думаю, экономика — наименее отвратная вещь из всех наук, которой я более-менее могу заниматься.

— А мама твоя что говорит? — спросила Татьяна.

— Да матери-то что. Ей просто насрать. Вон моим одноклассникам всем родители уже профессию выбрали, с институтом помогли определиться, репетиторов наняли для подготовки к экзаменам, а моя всегда говорит, выбирай сама и делай, что хочешь. Я всех репетиторов себе сама искала. И курсы все тоже. Тоже мне мать.

Девчонка недовольно надула губки и стала очень похожа на Арину. Татьяна невольно умильнулась.

— А я согласен с твоей матерью, — возразил Юра, доставая из чехла ноутбук. — Тебе же жить. В таких вопросах надо на себя только и полагаться, а не на училок или родоков.

Парень потряс тощей рукой ноутбук, чтобы сбросить с него чехол, который не хотел сниматься, а потом посмотрел Ладе в глаза и сказал, как отрезал:

— Жить не научить.

Татьяне понравилась эта фраза, потому что отец всю ее сознательную жизнь именно это и пытался делать, но тщетно.

Пока ребята расставляли оборудование, танцовщица отправилась в ближайшее кафе. Переодеваться в туалете было крайне неудобно, особенно с присущей ей брезгливостью, но идей лучше не нашлось.