К чужому берегу. Предчувствие - Роксана Гедеон

Неслышно подошла Адриенна с кашемировой шалью в руках, набросила ее мне на плечи. Это было как раз вовремя: становилось зябко. Кашемировые шали, мягкие, роскошные, вошли в моду после египетского похода Бонапарта и стоили очень дорого; эту мою шаль выбирал лично Леруа и она была очень хороша — из тонкой золотистой шерсти с вышитыми на ней нежнозелеными узорами, шаль спускалась складками до самых колен, красиво драпируя фигуру. В иной раз министр не преминул бы обратить внимание на такую вещь, он ведь замечал все красивое. Но сейчас он молчал, будто погрузившись в раздумья. Молчала и я, кутаясь в кашемир.

— В чем-то вы правы, — внезапно сказал Талейран.

Я обернулась, поглядела ему в лицо. Впервые за этот вечер в его глазах появилось мрачное выражение. Кажется, он колебался, говорить мне о своих сомнениях или не говорить, и я, зная его скрытность, не настаивала и не торопила. Увидев, что я ничего не выпытываю, он произнес:

— Есть одна… э-э, небольшая деталь, которая мне очень не нравится. Вернее, их даже две, к сожалению… Но я не готов из-за них отступить от своих планов, потому что чувствую себя в силах… э-э, совладать с Бонапартом.

«Э-э», повторяющееся в речи министра немного чаще, чем обычно, свидетельствовало, что Талейран взволнован. Удивленная, я услышала от него, что Бонапарт, оказывается, уже пару раз ему намекал: дескать, надо определиться с положением Келли Грант в его доме — или прогнать ее, или жениться.

— Же-нить-ся? — произнесла я, не веря своим ушам. — Вам… бывшему епископу?

— Это препятствие, да. И это первое, что приходит на ум, когда мне такое предлагают. Но, кроме того, мои чувства к мадам Грант, как бы так сказать, не настолько сильны, чтоб я отважился на столь экстравагантный поступок. Я люблю ее, разумеется. Но я люблю столь многих, что наша семейная жизнь вряд ли сложится удачно, не стоит и начинать.

От изумления я едва могла говорить.

— Морис… да ведь это просто издевательство… не станете же вы утверждать, что генерал печется о вашей нравственности?

— Ну, он приводит много разумных доводов. К примеру, негоже министру приличного государства появляться на приемах в компании женщины с неизвестным статусом. С этим не поспоришь.

— Но он же должен учитывать особенности вашего прошлого! Вся наша страна пережила странные времена. Вы носили сутану… вам явно не стоит ввязываться в такую авантюру, как брак! Это святотатство… или как там подобное называется?

Талейран снова поднес к губам мои пальцы.

— Вижу, что вы за меня переживаете. Но не огорчайтесь так. Я вполне могу противостоять первому консулу. Главное, чтоб об его требованиях не узнала мадам Грант.

— Почему?

— О, да потому, что она тотчас присоединится к ним, и тогда мне от ее скандалов впору будет бежать из дома.

Тон его был насмешлив, но лицо оставалось задумчивым. Я давно уже не слышала от него восторженных отзывов в адрес нынешней подруги жизни.

— Не поддавайтесь на этот шантаж никогда! — сказала я горячо и решительно. — Брак с Келли — это совсем не то, что вас украсит.

— Конечно, я бы гораздо охотнее женился на вас, — галантно ответствовал он. — Но вы заняты, к сожалению.

Я не отнимала руки, которую он продолжал сжимать.

— Я имею в виду, Морис, что вам ни на ком не следует жениться. Раз так сложилась жизнь, что вам не суждена семья…

— … надо с этим смириться, — глуховатым голосом заключил он. — Так сложилась жизнь. Не семья, а бесконечная череда поклонниц. Как там говорят? Сераль Талейрана! Не дети, а внебрачные отпрыски, разбросанные по чужим семействам… Не жена, а временная попутчица. Я хорошо знаю, Сюзанна, как горька на вкус такая судьба.

— Обычаи Старого порядка искалечили вашу судьбу. И мне очень жаль, что это так…