К чужому берегу. Предчувствие - Роксана Гедеон

Услышав, что со мной случилось в последние дни, он разошелся не на шутку.

— Пожалуй, этот подлец заслуживает, чтобы ему переломали все кости. Дочерей ему подавай?

Это после того, как он отправил вас рожать в Бурб, в самую грязь, а сам скакал по Парижу с девками? Иногда диву даешься, чего только ждет наш добрый Господь Бог, когда смотрит сверху на такого мерзавца и ничего не делает. Его надо дотла испепелить какой-нибудь молнией!

Я слабо улыбнулась:

— Если бы Бог тебя слушал, Брике, Ему, наверное, пришлось бы вмиг испепелить чуть ли не все человечество.

— Человечество пусть еще поживет, а Клавьер доброго удара грома вполне заслуживает! — кипятился он. — Пусть бы он его напополам расколол!

— Не знаю, — сказала я негромко. — Должно быть, Бог дает ему время на раскаяние. Не знаю, Брике…

— Раскаяние! Не смешите меня, ваше сиятельство! Скорее на груше зацветут розы, чем этот урод раскается…

В душе я была с ним согласна. Но наш разговор прервался, потому что с другой стороны холма показалась фигура человека, закутанного в темный плащ. Он шел через цветочный луг, приближался к нам энергичным, быстрым шагом, потом помахал рукой.

— Пресвятая Дева! Это же Буагарди!

Это действительно был граф. И он был несказанно рад, что догнал нас.

— Какая удача, мадам, что мы не разминулись! Я все же решил проводить вас до самой Бретани.

О-о, как я рада была такому повороту дела! У меня будто камень с души свалился, когда я осознала, что мне не придется колесить по французским дорогам в сопровождении одного Брике. Но было абсолютно очевидно, что Буагарди покинул Париж самовольно, не предупредив власти.

— Вы подвергаете себя большому риску, господин граф! Ищейки консула обнаружат ваше отсутствие, и вы можете потерять все, что получили благодаря Бонапарту…

Буагарди сухо остановил меня:

— Не будем говорить об этом сейчас, мадам. Приняв решение, я взвесил все риски, и теперь нет нужды обсуждать их заново. Я не могу отпустить вас бродить в одиночестве. Это крайне небезопасно. Герцог дю Шатлэ — мой друг, и бросить вас в таком положении было бы бесчестно с моей стороны.

Он подал мне руку, помог подняться. Я слегка застонала, наступив на натертую ногу, и это стало для графа лишним подтверждением того, что он сделал правильный выбор, решив помогать мне до конца.

— Я найду лошадей и доставлю вас в Бретань в целости и сохранности. Можете положиться на меня.

— Вы так хотите увидеться с Авророй, — произнесла я полувопросительно.

Буагарди не стал отрицать.

— Не скрою, в Париже мне очень нужна спутница жизни. Женщина, которой не нужно было бы объяснять, что к чему, которая приняла бы мое шуанское прошлое и разделяла бы мои роялисткие взгляды. Таких женщин немного сейчас, увы…

То же самое когда-то давно сказал мне Александр. Он хотел жениться на мне как можно скорее, и чтобы объяснить свою скоропалительность, привел такой же довод: выбирать жен стало сложно, поэтому, когда встречаешь подходящую женщину — не стоит медлить. Что ж, я могла это понять. В такие времена, как нынче, действительно уходят на задний план прежние критерии: чистота происхождения, громкость имени. Родство душ и взаимопонимание — вот что становится важным. Кроме того, что касается Авроры, то я не смогла бы с абсолютной уверенностью сказать, что она — неблагородного рода. Мне, конечно, неизвестны были ее родители, но она была такая тонкая, изящная девушка с аристократическими чертами лица, что в ней можно было скорее подозревать незаконнорожденную дочь какой-нибудь важной и именитой особы, нежели отпрыска простых бретонских поселян.

— Но не только мадемуазель д’Энен — причина моего поступка, мадам.

— Есть еще что-то, кроме Авроры и соображений чести? — спросила я тревожно.