К чужому берегу. Предчувствие - Роксана Гедеон

— Да, господин граф, уверяю вас, рано или поздно это произойдет. Скорее даже рано… Такая девушка дома не засидится. Непременно найдется человек, который оценит ее должным образом и не будет зря играть ее чувствами.

Граф сделал движение, которое делают все военные, желающие угрожающе бряцнуть саблей. Однако сабли сейчас при нем не было, и он сильно, до хруста в пальцах, сжал кулаки.

— Я хочу сказать, мадам, что вполне могу… оказаться таким человеком. Обстоятельства изменились, и мои мысли — тоже.

— Да, в мире все течет, все меняется, — заметила я иронично. — Счастлив тот, кто в этом потоке пустых событий может вовремя разглядеть свою судьбу!

— Возможно. Возможно, с виду мое поведение и вправду было легкомысленным и бессердечным. Но мои чувства к мадемуазель Авроре вовсе не были так поверхностны, как многим казалось. Она восхитительная девушка, пылкая и великодушная.

— На таких девушках благородные люди обычно женятся, — заметила я слегка язвительно.

— Да, вы правы. Но я воздерживался от предложения… потому что считал себя бедняком. Мне нечего было предложить своей жене. Бивуак, тюрьмы, ночи под открытым небом — это ли предлагают супруге? К тому же, — добавил граф, бросив на меня довольно гневный взгляд, — меня могли убить в любой момент, до брака ли мне было?

Я молчала, не в силах побороть глубокую внутреннюю обиду. Все это так, он был просто полевой командир с громким именем и без гроша за душой. Но, кажется, все эти соображения не мешали ему целовать Аврору в темных уголках и склонять к далеко не невинным ласкам? Однако я не сказала этого вслух.

— Продав замок, я, как бы это сказать, перейду в разряд не таких уж и бедных женихов. У меня будет квартира в Париже и достойное жилье возле столицы. Я смогу предоставить мадемуазель д’Энен приличное существование и обеспечить будущее наших детей.

Я покачала головой. Все эти излияния казались мне несколько запоздалыми. Аврора, возможно, ожесточена против него и не захочет ничего возвращать. Не то чтобы она прикипела сердцем к Полю Алэну… просто у женщин так бывает: когда мужчина, прежде отвергавший тебя, вдруг начинает тебя ценить, ты понимаешь, что он не очень-то тебе и нужен. И вообще противен, потому что слишком долго унижал тебя пренебрежением. Но как было объяснить это графу? И стоило ли?

— Не знаю, — сказала я уклончиво. — Не знаю, господин де Буагарди, можно ли вернуть то, что было.

— Я намерен отправиться в Бретань и поговорить об этом с мадемуазель Авророй лично, — сказал Жильбер решительно, и зеленые глаза его по-пиратски сверкнули. — Даете ли вы мне на это разрешение?

— Боже мой, но вы же пять минут назад сказали мне, что Бонапарт запретил вам посещать Бретань! — воскликнула я.

— Запретил жить в Бретани, а не посещать Бретань. Но, черт возьми, мне в этой ситуации наплевать на запрет.

Помолчав, он горячо добавил:

— Этот визит займет всего несколько дней. Мое обещание корсиканцу не будет нарушено.

Честно говоря, когда я обдумала его намерение и оценила его горячность, меня охватили нешуточные опасения. Аврора только-только успокоилась, от Поля Алэна мне, кажется, удалось избавиться, и вот вам пожалуйста — объявляется этот пылкий граф, одумавшийся и готовый вроде бы как жениться! Но насколько готовый? Не передумает ли? И зачем, собственно, ехать с сомнительными целями в Белые Липы? Может, он хочет просто уложить Аврору в постель, позабавиться? В замке ведь нет ни меня, ни моего мужа — никого, кто мог бы одернуть ловеласа. В высокие рыцарские чувства Буагарди у меня не было никаких оснований верить, потому что доселе он слыл большим ветреником.

— Нет, — сказала я решительно, — замок в очень плохом состоянии, после разгрома, и мы не можем пока принимать гостей, господин граф. Да и вам надо проверить собственные чувства.

— Я уже два месяца в Париже, — усмехнулся Буагарди. — Было время о многом подумать.