У Червленого яра - Татьяна Луковская

Видно было, что праздным гулякам охота была поговорить еще, но Миронег не желал бередить воспоминания, хотелось побыстрей убраться. С трудом он вырвался из круга дружеского внимания и, усадив Якима на коня, поспешил к дому Настасьи.

— Тять, — тихо позвал Яким.

«Про дружину будет спрашивать, — решил Миронег. — Что ж, мальцам завсегда интересно, как оно, мечом махать».

— Тять, — свесился с коня Яким.

— Ну, спрашивай уж? — подбодрил Миронег.

— А как ты узнал, что я тя жду? Ну, что за мной надобно идти?

Вот так вопрос. Это у других простые сыны, а у него не из простых, мудреный.

— Ангел, видать, нашептал.

— А-а, — успокоился Яким, снова столбиком усаживаясь в седле.

Крепкие дубовые ворота приветливо скрипнули, запуская гостей во двор. Миронег невольно остановился, глядя на отдельно стоящую избушку его былого семейного благополучия. Ее дверь была плотно прикрыта. Может, и не занял никто, хотя рядом на веревке болтались обмотки, стираная рубаха да пара рушников.

— Эй, хозяйка?! — громко позвал Миронег.

Из овчарни вынырнула седая голова. Милята? Старик разогнулся и замер, не веря своим очам.

— Дядька, а ты как здесь? — улыбнулся Миронег.

— Мироша, Мироша!!! — очнулся Милята, кидаясь к Миронегу. — А мы, греха набрались, за упокой об тебе молились. А ты вот, — Милята смахнул навернувшуюся слезу.

— Дольше проживу, — чувствуя, что тоже растрогался, с трудом проговорил Миронег.

— Мироша, так Верша, куцый хвост, сказывал, что самолично тя на сани грузил, мол, отошел, точно вам говорю. Вот ведь, враль! А мы ж поверили! А ты тут, живой.

— Ты-то чего у Настасьи на дворе забыл? — решил прекратить переживания дружка Миронег.

— Так я это… — Милята замялся, — Настасья Ниловна изволила за меня пойти. Ну, так я еще, вроде как, не совсем уж дряхлый. Силушка-то еще имеется, — он вконец засмущался. — А при зятьях в приживалах не добро мне, не привык так-то.

— То дело ладное, — одобрил Миронег с серьезным лицом.

— А твою мы не обижаем, за дочку у нас. Настасья-то своих схоронила, нам дочка в радость.

Миронег ничего не понял, о чем там бормочет дружок.

— Изба наша не занята, а то я с Якимом Миронежичем, сынком моим? — вывел из-за спины Миронег Якимку.

— Вот уж славный малый. И имя доброе, уж наш Яким там, на небушке, доволен, — Милята бесцеремонно поднял Якимку на руки. — Добрый сынок, на дороге нашел? — лучше, чем десятские, знавший Миронега, сразу уловил дядька.

— Из Суздаля привез, там приглядел.

— Вон куда тебя занесло. А мы-то тут уж как убивались. А бабы наши все ткут да ткут. Целыми днями голова к голове сидят. Уж так твоя ткать-то желает научиться. Учи, и все тут. А я на них ворчу — брюхо уж большое, чего там над нитками сидеть да очи рвать.

У Миронега перехватило дыхание. Он побелел, а руки заметно задрожали.

— Моя… то кто? Ты про кого? — осторожно, словно рыбак, опасающийся спугнуть верткую рыбу, спросил Миронег.

— Ты, должно от ран еще не оправился. По голове тя под Рязанью не ударяли? — сердобольно посмотрел на дружка Милята.

— Моя, то кто? — снова повторил Миронег.

— Так это водимая твоя, Марфа Володимерьна. Ее ж вроде как отпустили… ну, велели про то, что она… короче, дочка она моя, вдовица твоя, Миронегова. Так всем и сказываем. А тут радость-то какая…

Миронег не дослушал, сбивая дыхание, бросился к двери избы Настасьи. Пробежал сквозь сени, распахнул двери в горницу.

При свете лучин его Марфуша прилежной ученицей сидела подле Настасьи и работала малым челноком, продевая нити. Его Услада! Живая, чуть округлившаяся в щеках, с выступающим сквозь поневу животом вот так просто сидит на лавочке, а не лежит в сырой земле.

— Ма… Марфа, — окликнул Миронег сухими губами.

Она вздрогнула плечами, повернула голову. Очи встретились. Марфа заморгала ресницами, словно пытаясь проверить — снится али нет. Медленно поднялась.