У Червленого яра - Татьяна Луковская

— Нет, пока домой нам нельзя, — мягко проговорил Миронег, — вам окрепнуть надобно, дочь окрестить. Избу до холодов можем не успеть срубить, а малую застудить нельзя. Здесь перезимуем, а по весне уж и поплывем.

— Так-то долго, — вздохнула Марфа.

— Да не так уж и долго, в трудах и повернуться не успеем, как отплывать надобно будет. А то прирастем тут, и не захочешь в леса возвращаться, — подмигнул Миронег жене.

— Захочу, крепко захочу. Домой нам надобно, — разволновалась Марфа.

— Домой, так домой, — согласно кивнул Миронег.

Глава XXXVIII. Тень

Большая лодка плыла мягко, без рывков. Миронег управлялся с ней как с игрушечкой, не зря столько за нее отдал. Серебра, конечно, было жаль, ведь то приданое жены, горбом не заработанное, а Миронег не привык на содержании у бабы сидеть. Но меч в счет платы плотник ни в какую брать не хотел, гривны ему отсыпь, и все тут. Да и Марфа уперлась: «Пусть при тебе останется, спокойней. А все мое — твое, бери да не раздумывай». Пришлось отсчитать от суммы, тайком выданной князем Юрием тетушке.

Пред очами чертили воздух бойкие стрекозы, с берега доносилось истошное кваканье лягушачьих свадеб, солнышко заваливалось к окоему, медленно окрашиваясь в нарядный малиновый цвет. Дон сам нес лодку, но Миронег не расслаблялся, внимательно вглядывался вдаль, выбирал путь, то забирая к крутому берегу, то проскальзывая по мелководью у пологого края.

На носу бок о бок сидели Марфа с Якимкой, Марфа качала придерживаемую ногами плетеную колыбель. Весь вечер проказница Еленка досаждала матушке с братом, просилась из рук, желая ступить за борт на гладкую воду или рвалась к жалобно мекающим за спиной Миронега козлятам. Своевольная, вынь да положь. Ох, тяжко с ней дорогой. И вот наконец, намаявшись, Еленка сникла на коленях матушки и была со всеми предосторожностями уложена в колыбель и на всякий случай привязана лентой к лавке. Можно и выдохнуть.

Отчалив от Онузы, путники сперва чувствовали себя спокойно, плыли днем, не таясь, ночевали на отмелях, разводя в сырой майской ночи костер побольше. Но чем дальше уводила лента реки от обжитых мест, тем более осторожным становился Миронег, не желая глупо рисковать. Днем хоронились в укромном месте и выплывали лишь к вечеру, предварительно обшарив окрестность глазами. Дальше дощаник плыл в ночи, крадучись, при свете звезд и луны, а то и вовсе в полной темноте. И здесь Миронегу приходилось попотеть, чтобы не врезаться в какую корягу или не посадить большую лодку на мель. Марфа помогала, усаживаясь на край и тоже стараясь разобрать, что таит очередной поворот, а еще отвлекала мужа неспешной беседой, чтоб ненароком не уснул за веслами.

Если же утро выдавалось туманным, то двигались и поутру, под покровом нависающего над рекой плотного пара. Но лишь туман рассеивался, лодка врубалась в камыши, Марфа доила намаявшуюся козу, Миронег прибивал кол и оставлял животину на привязи пастись с двумя козлятами. После уж, наскоро перекусив, взрослая часть семейства заваливалась спать, а выспавшуюся за ночь Еленку стерег и нянчил Якимка, но не долго, Марфа лишь чуть прикрывала очи и спешила перенять у него суетную обязанность, все ж еще мал. И так каждый новый день. За все время пути мимо проплыли лишь два струга, берега казались безлюдными, но береженого Бог бережет.

Сегодняшняя ночь обещала быть беззвездной, откуда-то набежали пухлые облака, они не собирались проливаться дождем, но усиливали сумрак. Солнце уже полностью опустилось за крутой десный берег, на прощание оставив полосу розового отблеска.

— Якимушка, ложись и ты, а то не выспишься, — обняла за плечи сына Марфа. — Рядом с козочками я уж кожушок кинула.

— А про боярина Малка и красу Веренею? — напомнил Яким недосказанную байку.

— Так очи уж слипаются.

— Нет, ты сказывай.