Слепое пятно - hey jenn

Деваться было некуда, и я подхватила волну его веселья, мы громко слушали музыку, напевая знакомый итальянский джаз, много шутили и разговаривали. Микеланджело то и дело крутил меня в танце во время готовки, делился сокровенными воспоминаниями из раннего детства, на словах знакомил с семьей по этим обрывкам. Тогда я ещё не ожидала подвоха и расслабленно попивала белое сухое, внимательно слушая его трогательные истории.

Переломный момент этого вечера пришел внезапно. Я краем глаза уловила силуэты двух людей, внимательно наблюдающих за нами. От неожиданности вскрикнула и опрокинула пачку листьев лазаньи с тумбы. Хрупкие пласты вылетели на плитку и раскрошились.

— Чёрт, — выругалась я, — прости.

— Ничего страшного, — лучезарно улыбнулся Микеланджело и подхватил меня за локоть, — пойдём, представлю тебя моим родителям.

Понедельник. Сейчас.

В кабинете доктор Солсбери копошился по тумбочкам, внимательно слушая резко всплывающие заметки.

— Как думаете, почему Вы вспомнили этот момент? — закрыл одну, открыл вторую, озадаченно прошёлся взглядом по содержимому.

— Не знаю, — я пожала плечами задавая себе тот же вопрос, — здесь в голову приходит много странных вещей.

— Что Вы испытывали в тот день? — он не допытывал мою голову, раскручивая тяжелый вопрос дальше, а просто переходил к следующему.

— Мне казалось, что он меня бережет. Как он сам потом говорил: не хотел, чтобы я переживала и готовилась к этому, как к очень значимому событию.

— А что Вы думаете сейчас? — он повернулся ко мне, аккуратно раскладывая находку в виде компактно-сложенного медицинского халата.

— Сейчас я думаю, что Микеланджело всегда скрыто нарушал мои границы. Прикрывал свой эгоизм заботой и любовью, но на самом деле всегда действовал так, как удобно только ему.

Сказав это, я машинально закрыла рот ладонью, почувствовав болезненный укол в области сердца. Мне стало так противно от себя.

«Он столько раз меня спасал, был рядом и входил в моё положение, а я позволяю себе такие мысли. Ты не жертва, Пирс. Это ты всё испортила».

— Не корите себя за мысли, мисс Магуайр. Озвучивайте всё, что приходит в голову.

— Он помогал мне, заботился и любил, а я называю его эгоистом из-за какой-то ерунды. Чувствую себя сплошным комком злобы и неблагодарности.

— Как думаете, почему он Вас спасал? Для чего ему нужна была такая проблемная Вы? — он положил халат на журнальный стол, не сводя с меня глаз.

— Я не могу дать ответ на этот вопрос, — прошептала я и непроизвольно сжала кулак.

— Почему он не сказал, что хочет познакомить Вас с родителями? Зачем так неожиданно выбивать Вас из зоны комфорта? Прислушайтесь к себе, проговорите честные мысли: не мешайте туда осуждение, оценку, стыд или благодарность. Хочу услышать любые Ваши предположения.

Я колебалась. На языке вертелась одна мысль, но озвучивать её казалось бредом. Ладони потели от нервного напряжения, в груди становилось тревожно. Мне нужно было это выплеснуть.

— Он знал, что на первое свидание я выряжусь так, что точно понравлюсь его родителям. Если бы Микеланджело предупредил меня о своих намерениях, то к ним домой пришла бы настоящая Пирс Магуайр. Девушка, которая никогда бы не устроила родителей идеального мальчика.

Меня пронзила колющая боль в сердце. Я схватилась за грудь, скрючившись от необъяснимых ощущений, но не могла замолчать.

— Он не готовил меня к этому моменту. Всё продумал. Уже тогда знал, как оправдает свои действия и оставит меня в дурах. Мать восхищалась женственностью его выбора. Я не ожидала такого поворота, ужасно себя чувствовала и не могла расслабиться. Почти не говорила, пыталась успокоить необъяснимую панику и прийти в себя, а его отец осыпал мою робость комплиментами. Всего того, что им понравилось, никогда не было — и Мик об этом знал, но делал вид, что всё так.

— А Вы? — Солсбери сел напротив, чуть склонив голову вперед.