— Птичка, — он нежно обнимает меня за талию в ванной комнате, осматривая наш союз в зеркале, — будь хорошим участником экспедиции и не болтай лишнего. Сплетни нам ни к чему, согласна?

— Да, — соглашаюсь я, тогда ещё не подозревая, что будет скрываться за его, казалось бы, адекватной просьбой.

— Смотри, — кусает меня за ухо, запуская ладонь в мои волосы и чуть оттягивая их назад, — как мы хорошо смотримся.

Он крепче прижимает меня к себе, бесцеремонно задирая флисовую чёрную кофту.

— Стой, — неуверенно беру его запястье и пытаюсь оттянуть вниз, но это ничего не меняет.

Брайан просто крепче сжимает мою талию и резко толкает в сторону раковины.

Я успеваю вытянуть руки и ухватиться за её бортики, спасая себя от болезненного удара по животу.

— Брайан, — пытаюсь одернуть его шепотом, чтобы нас никто не услышал, — ты не в себе?! Если бы я не успела подставить руки, то…

— Но ты же успела, — он перебивает меня, не дав договорить. Кидает легкомысленный смешок в ухо, больно обхватывая верхний хрящик зубами.

Помню, как тогда восприняла это за страсть и неконтролируемое влечение.

Наглые крепкие руки разгуливают по моей коже под бюстгальтером, сильные ладони болезненно сжимают грудь, а пальцы мучительно щипают соски. Мне больно, но нас могут услышать. Лезу руками под свою кофту, пытаясь ослабить его хватку, но он только скручивает мои запястья, резко опуская наши руки.

— Ты же хочешь этого, — горячо шепчет в шею, оставляя по всему её периметру короткие укусы. Останутся следы.

— Я не знаю, — едва слышно отвечаю, пока сердце пропускает пару ударов.

— Знаешь, — сильнее скручивает запястья, резко прижимаясь ко мне твердым пахом, отчего я ударяюсь низом живота о бортик раковины.

Понедельник. Сейчас.

Я хватаю телефон и, едва распознавая иконки экрана залитыми от слёз глазами, пытаюсь набрать ему сообщение.

Пирс

«Мне очень нужно что-то рассказать.

Есть место на завтра?»

Незамедлительный ответ через минуту.

Доктор Р. Х. Солсбери

Приходите завтра в 11:00 без подтверждений, внесу в журнал.

— Спасибо, — обессилено шепчу я, задыхаясь в истерике собственных чувств, словно он может меня услышать.

Сворачиваюсь на плитке калачиком, не в силах сдерживать рухнувшую плотину из болезненных воспоминаний и слёз.

8 — ни о чем не жалей

Вторник. Сейчас.

Проснулась от дикой боли в шейном отделе и спине, тело бил неприятный озноб. Хотя, чего я хотела? Уснула на плитке и проторчала здесь всю ночь.

На часах семь утра. Неторопливо встаю с пола, пытаюсь потянуться.

«Если описывать самочувствие каким-нибудь сравнением, то меня переехала фура. Раз двадцать».

Тусклый свет улицы освещал бардак квартиры: теперь к нему добавились засохшие на входе сопли вперемешку с кровью. Надо бы убраться, раз время есть.

Осторожно тянусь к затылку. Короткие волосы засохли и стали похожими на сено. Небольшая рана покрылась коркой. После уборки в душ, нужно придумать что-то с укладкой.

В отражении на меня смотрит опухшая от слёз женщина с глубокими синяками под глазами. Взъерошенные волосы в оттенке горького шоколада, стрижка под мальчика (много лет называю её вымученный гарсон), сухие губы в заедах, темно-карие глаза, острый прямой нос с грубой переносицей и короткие ресницы.

«И эту неполноценную позвал в жены идеальный мальчик?»

Пять лет назад.

Всё семейство Моретти восседало за длинным стеклянным столом, осматривая подборку свадебных костюмов.

— Чудесно, — мать Микеланджело остановила девушку с пышным белоснежным платьем, ушитым жемчугом и стразами, — Оставьте, мы нашли его: в нём Пирс будет настоящей принцессой, а как оно подходит под смокинг нашего мальчика!