Слепое пятно - hey jenn

Тихо задерживаю дыхание. Мне нельзя отключаться. Нахожусь на финишной прямой: левая рука под диваном. Брайан царапает анальное отверстие мерзкими фрикциями пальцев внутри, а я осторожно хватаюсь за холодную ручку кочерги.

Он резко достает пальцы и приставляет к проходу твердую головку, до синяка сжимая левую ягодицу. Возбужденное дыхание, урод в предвкушении. Брайан пододвигается поближе, чуть склоняется, направляясь внутрь, и я провожу по полу кочергой, на секунду сбивая его с толку. У меня нет времени сомневаться и медлить.

Изо всех сил поднимаю её и с размаху попадаю ему по голове. Не знаю: темечко, лоб, затылок — но ублюдок отпускает ремень на секунду, непроизвольно хватаясь за черепушку. Я ударяю снова, не дав ему опомниться. Размахиваю ей, задевая очередной участок крепкого тела. Чувствую, как он слабеет.

Брайан кричит и отшатывается назад, а я получаю новый шанс: переворачиваюсь на спину, зажмуриваю глаза и бью в лицо кованым прутком. От адреналина гудит в ушах. Я слабо слышу: всё вокруг становится приглушенным. И его ор, полный боли, кажется чем-то далеким, тихим и нереальным.

На моё голое тело брызжет кровь. Горячая. Легкие, почти невесомые покачивания по инерции. Тяжесть спадает с ног. В квартире стоит характерный глухой грохот, отдаленно напоминающий свалившийся на пол мешок.

Открываю глаза и вижу, как всё вокруг покрыто темными пятнами. Мои колени и бедра в его крови. Через силу смотрю на Брайана и вижу, что его нос превращен в одно большое месиво. Я боюсь только одного: что он ещё жив и способен причинить вред. Вокруг всё как в тумане. Чувствую, что плохо соображаю, но спасение важнее всего.

Одним движением отрываю скотч со рта. Пододвигаю к себе ноги, из-за чего пачкаю тело кровью. Быстро разгрызаю часть пластика на щиколотках, помогая разорвать его руками. Встаю, пошатываясь на месте, и несусь прочь. На лету поднимаю брошенное на пол худи у двери, хватаю оставленный на тумбе ключ и, через ужасную, непослушную дрожь в порезанных пальцах, открываю замок.

Пулей вылетаю прочь и закрываю его внутри, чтобы не выбрался. Страх душит. Оставляю ключ в замке, и только теперь чувствую облегчение. Из горла вырываются самые тяжелые и громкие рыдания в моей жизни.

Я скатываюсь вниз по двери, закутывая обнаженное тело в толстовку.

22 — убивают не люди

Четверг. Утро.

Соседи быстро отреагировали на крики сверху, рыдающие вопли в подъезде и окровавленную нагую женщину с ремнем на шее. Полиция никогда не была такой быстрой: пятнадцать минут, и я в участке.

Сумбурные показания, снятие побоев, медицинское освидетельствование. Несколько осмотров, фиксация всех нанесенных мне увечий, экстренная помощь. Перебинтованные пальцы, обработанные раны, много стаканов воды, паршивый чай с мятой. Приезд криминального психолога, тяжелый разговор, прокатка каждого пальца. Всё развивается так быстро, что я не замечаю, как проходит ночь.

Помню, как не хотела идти в полицию несколькими днями ранее: боялась сказать об исходящей от него угрозе во всеуслышание. Хотела сберечь работу команды, не привлекать к себе лишнего внимания. Надеялась, что всё закончится как-то само. Теперь мне не страшно: самое ужасное позади, меня больше ничего не трогает. Журналисты и роспуск экспедиционной команды это меньшее из того, что могло случиться. Я написала заявление.

Один из дежурных любезно одолжил мне спортивные штаны и теплую, очень мягкую кофту, хотя в теле всё ещё стоял озноб. Полицейские не отпускали меня, ждали утра и указаний сверху. Но все присутствующие, как один, много раз предлагали мне вздремнуть в комнате отдыха. Расслабление после такого — непозволительная роскошь. Умываю лицо теплой водой и возвращаюсь в коридор. Сажусь на уже почти родной жесткий стул и молча жду.