Слепое пятно - hey jenn

— Испортила день рождения, привлекла к себе всевозможное внимание. Вдоволь порыдала в туалете из-за того, что родилась идиоткой, слепо верящей в свою уникальность и значимость. Как ты вообще могла подумать, что я когда-то уйду к тебе? Мразь, — слышу какие-то посторонние звуки, пытаюсь не выдать напряжения, — хотела меня подставить и рассекретить: хорошо, что хватило ума ничего не сказать на празднике, иначе бы тебя давно не было.

Холодная грубая кожа касается хрупкой шеи. Он накидывает ремень мне на горло в виде удавки, плотно продевая его в стальную пряжку. Низ живота больно тянет, ноет неприятный узел. Стараюсь не поддаваться тревоге и держать себя в руках. Нельзя впадать в панику. Никто не придёт меня спасать, мне не на кого рассчитывать. Если я хочу жить, то необходимо оставаться в трезвом сознании.

— Что с тобой будет теперь, — он грубо дергает ремень, резко приподнимая меня с пола, — я решу попозже.

Отпускает, и я падаю грудью и лицом в ковер. Снова. Чувствую запах железа и влагу на лице. Из носа течет кровь. Щеки горят. Он лапает меня, трогает в самых неприличных местах, опускается ниже и закусывает плечо. Все прикосновения злые, гневные. Он хочет причинить мне ещё больше боли. Лезет пальцами под талию, ногтями впивается в тату.

Мысли о мольбе, пощаде и желании умереть отходят назад. Фраза, которую я когда-то фальшиво бросила в один из сеансов, снова всплывает в голове. Она должна стать правдой, потому что это — моё настоящее желание. Я не хочу быть жертвой, не должна ей быть, не дам себе снова в неё играть. Его руки мучительно сжимают нежную кожу на подвздошных костях, и я делаю вид, что сосредоточена на экзекуции. Хотя теперь эти пытки последнее, что меня беспокоит.

«Боль — это всего лишь реакция организма».

Пытаюсь абстрагироваться, прекратить жалеть себя, переключаю все внимание в сознание. Нужно что-то придумать. Генерирую дюжину мыслей, но ни одна из них не является реалистичной. Всё не то, но нельзя останавливаться. Он убирает руки от татуировки и смеется.

— Тебе не нравится Клэр, — складывает ремень в два оборота, — но она что-то вроде твоей здоровой версии. Если бы ты родилась красивой и любимой. Хорошо, что у тебя не вышло.

Удерживает своеобразный поводок одной рукой, пока второй копошится в джинсах. Слышу характерный звук: расстегнул ширинку джинс. К горлу снова подступает обжигающая желчь: настолько грязно и противно я себя чувствую. Выливается через нос и отвлекает его от процесса.

— Сука, — Брайан брезгливо шипит, хватает меня за волосы и вдалбливает в рвотную массу, — какая же ты дрянь.

Он наотмашь шлепает меня по лопаткам, бьет по позвоночнику и наносит ещё несколько ударов по телу, пока затирает тошноту на ковре моим лицом. Щеки горят от трения, глаза от едкости кислоты. Наконец, он останавливается и я понимаю, что теперь моя голова повернута в другую сторону.

В носу стоит противный запах блевотины, синяки мучительно щемят, грудь ноет от глубокого ожога, тело дрожит в болезненном ознобе, но я улыбалась. Желчь царапает белки глаз, но это не мешает рассмотреть мне кованную каминную кочергу под диваном, подарок мамы на последнюю годовщину с Микеланджело. Она лежит на расстоянии вытянутой левой руки. Нужно только взять.

Характерный шлепающий звук текстильной резинки трусов по коже. Чувствую его горячий, уже влажный эрегированный член на ягодицах. Он раздвигает их и плюет между, в то время как я понимаю, что момента лучшего, чем сейчас, не будет. Делаю вид, что сопротивляюсь. Дрожу, брыкаюсь, незаметно поднимаю обе руки, чем вызываю его смех.

«Смейся, ублюдок. Осталось недолго».

Он захватывает ремень одной рукой, пока второй залезает внутрь. Грубо сует в меня пару пальцев, скользит пенисом по коже и удерживает самодельный ошейник. Снова тяжело дышать, но меня это больше не пугает. Я знаю, что нужно делать.

«Либо я спасу себя, либо умру, даже не попробовав это сделать».