Сестры - Наталья Невская (1999)

— У тебя, Катерина, — грустно сказал Толя, — серьезная болезнь. Мания величия называется.

— То есть, — Катька встала с пола и вопросительно посмотрела сначала на Шершавого, потом на Лизу. Лиза с трудом сдерживала смех.

— Это означает, — как ни в чем не бывало продолжал Толя, — что у меня разговор к твоей сестре.

Лиза встала с дивана, похлопала по плечу свою изумленную партнершу.

— Один танец без меня. Я скоро вернусь, — и вышла чуть ли не под ручку с этим самым Толей. Толей!

Катя машинально включила музыку, но вместо танца стала ходить по комнате кругами. Очень хотелось подслушать, о чем это они там говорят. Какое такое дело может быть у Шершавого к ее пуританке-сестре. И что это вдруг она так счастливо смеялась, словно радуясь нежданной встрече? Неужто у них деревенский роман? Ай да Лизка! В Москве один, здесь — другой, одна я не у дел.

Катя прошла на кухню и выглянула в окно. Однако та часть крыльца, где, видимо, стояла парочка, с этой позиции видна не была. Перед окном стоял большой кухонный стол. И для того чтобы иметь возможность лицезреть Лизку и Толика в полном объеме, придется, прикинула Катя, влезть на этот самый стол. Минуту она поколебалась, но мысль «А вдруг они там целуются?» подстегнула к действию.

Катя осторожно встала сначала на табуретку, оперлась руками о стол, он предостерегающе качнулся. Постояла-постояла в полусогнутом положении, затем — была не была! — залезла на стол и приникла к окну. Стол заскрипел, но Катерина об опасности тут же забыла. И было от чего!

На крыльце стоят Шершавый и Лизка. Он нежно гладит ее щеку, а она млеет. Вот бы услышать, о чем они говорят. Катька чертыхнулась и решила наблюдать до конца этот четвертый акт пятой сцены непонятной ей немой пьесы.

— Я должен уехать, — говорил между тем Толя. — Мать совсем плоха. Врачи говорят, что необходима операция, а это значит, что остаток лета я проведу в больнице.

— Мне очень жаль, — сказала Лиза так искренне, что Толя не удержался и провел рукой по ее щеке.

— Какая нежная у тебя кожа, — сказал он. — Мне тоже жаль. — Постояли молча.

— Увидимся, значит, на следующее лето, — сказала Лиза, только чтобы не молчать.

— Видимо, так. — Толя задумчиво посмотрел на девушку. — Ты, Лиза, всегда можешь рассчитывать на меня. Что бы ни случилось. — Он снова замолчал. Наверное, от волнения ему было трудно говорить. — Только дай знать, и я, как Сивка-Бурка…

— Толя, ты прости меня, что я так плохо думала о тебе.

— Сам виноват, — он взял ее руку. — А теперь, Елизавета Никитична, до свидания.

Лиза, не очень понимая, что делает, движимая порывом, приподнялась на цыпочки и поцеловала Толю прямо в губы. Он обнял ее, и на мгновение оба потеряли ощущение времени. Впервые в жизни Лизу по-настоящему целовал мужчина — страстно, нежно и осторожно.

Батюшки! Катька прижала ладонь ко рту. Целуются! Стремясь достигнуть идеального обзора, она неосторожно качнулась вперед, бедняга стол накренился, секунду еще продержался и — рухнул вместе с грузом на пол, распавшись на отдельные доски. Пытаясь удержаться, Катька хватанула воздуху, задела полку с кастрюлями и только чудом не уронила себе на голову сковородку.

В дом, испуганные грохотом, вбежали Лиза с Толей. Катерина в этот момент выбиралась из-под обломков.

— Рухлядь, а не стол, — сказала, отряхиваясь. — Давно надо было его выбросить.

— Ты что, Кать, никак, подсматривала? — Толя смотрел на девушку с веселым удивлением.

— Вот еще! — фыркнула та. — Сдались вы мне. Целуйтесь себе на здоровье без меня!

— Катя! — ахнула Лиза.

— А что? — немедленно вскинулась Катька. — Думаешь, приятно, когда что-то от тебя скрывают? И кто? Родная сестра! Тем более, — продолжала Катерина, вполне профессионально разводя демагогию, — у меня теперь специализация такая. — Она важно замолчала.